Великая огнестрельная революция

Итак, ответ на вопрос найден – европейцы в результате военной революции смогли завоевать военное превосходство над Востоком, а последнее обеспечило им доминирование и во всем остальном. Однако, на первый взгляд, этот тезис имеет определенный изъян. Ведь предложенная М. Робертсом и модернизированная Дж. Паркером модель военной революции (назовем ее условно «пехотно-артиллерийской») носила ярко выраженный европоцентричный характер. По их мнению, первоначально она затронула Италию и северо-запад Европы, владения династии Габсбургов и их главного противника, короля Франции. Однако вряд ли можно согласиться со столь однозначным мнением. Безусловно, что модель новой европейской военной системы, ставшая основой современных армий, родилась на северо-западе Европы, в Голландии и в Швеции. Однако прежде чем она была выработана, доказала свою эффективность на практике и принята на вооружение ведущими государствами мира, прошло немало времени. Лучшие военные умы Европы и Азии на излете Средневековья и в начале Нового времени потратили немало усилий для того, чтобы наилучшим образом интегрировать новейшие достижения техники и технологии, и прежде всего порох и огнестрельное оружие, в повседневную военную практику.

И здесь при непредвзятом анализе особенностей развития военного дела в Евразии, особенно на ближней периферии Западной Европы, возникают интересные соображения. Западноевропейцы недолго владели монополией на владение порохом и огнестрельным оружием. Их соседи не были намерены отставать от своих потенциальных противников в столь важном вопросе и поспешили также обзавестись новинкой. Порох и пушки довольно быстро (по историческим меркам) стали достоянием не только государств Западной Европы, но и их соседей, ближних и дальних. Если европейцы стали применять артиллерию на полях сражений в 20–30-х гг. XIV в., то в середине века пушки появляются на Балканах, а во 2-й половине того же столетия пушки появляются на вооружении османских войск, в Прибалтике, Польше, Литве и на Руси. В XV в. артиллерия повсеместно используется на полях сражений и во время осад и на западе Европы, и на востоке, и на Балканах. Столь же быстро в конце XV – начале XVI в. в военную практику вводится ручное огнестрельное оружие. К середине XVI в. армии всех ведущих держав Европы и Азии уже обзавелись огнестрельным оружием, которое оказывало все возрастающее воздействие на исход отдельных битв, кампаний и даже войн. Ожесточенное межгосударственное соперничество, резко обострившееся как раз во 2-й половине XV – 1-й половине XVI в., способствовало быстрому развитию военного дела в целом и техники в частности.

Таким образом, можно сказать, что широкое внедрение огнестрельного оружия в разных регионах Европы и Восточной Азии не намного различалось по времени, и говорить о том, что Западная (или Северо-Западная) Европа первой встала на этот путь, получив серьезные преимущества, вряд ли возможно. Вопрос необходимо поставить в иной плоскости – каким был ответ на его появление и внедрение в различных регионах, затронутых этим скачком в развитии военных технологий. По существу, весь XV и большая часть XVI в. – это время поиска этого ответа. Анализ же особенностей развития военного дела показывает, что и в Западной, и в Восточной Европе, и в Османской империи ответ на появление огнестрельного оружия был на первых порах сходным. Повсеместно новшество, еще весьма несовершенное технически, внедрялось медленно, постепенно, и общая, генеральная тенденция развития военного дела была единой – через совершенствование старой, привычной средневековой военной традиции посредством вкрапления, вживления в нее элементов новой военной практики. До перехода на новую модель, кардинально отличающуюся от прежней, было еще достаточно далеко. Необходимая критическая масса изменений еще не сложилась, и усовершенствованная с учетом последних технических новинок старая система оставалась вполне адекватной существующим условиям ведения войны.

Однако по прошествии полутора столетий критическая масса сложилась. Идея коренного переворота витала в воздухе. Перефразируя известное выражение, «призрак военной революции бродил по Европе, и не только по ней». Теперь все зависело от того, кто первым сделает решающий шаг, кто сделает тот самый скачок, который и составляет сердцевину военной революции. Западноевропейцы сделали его первыми. Почему? Вопрос сложный, и дать на него однозначный ответ проблематично хотя бы потому, что до сих пор не ясен механизм стремительного возвышения Западной Европы на исходе Средневековья. Одно ясно несомненно – их первенство в осуществлении этого скачка теснейшим образом связано с глубинными процессами трансформации западноевропейского общества в эту эпоху.