Великая Охота

Младший сын вождя перешел на обычный шаг и направился к воротам селения. Располагавшееся на излучине реки, защищавшей его с двух сторон, с третьей оно было обнесено невысокой изгородью – не столько от какого врага, сколько от дикого зверя. Ворота были распахнуты, как всегда, средь бела дня. Мальчишки, увидев возвращающегося Учая, подняли радостный крик. Младший сын большака возвращался с Лосиных Рогов с вестями! Спеша разнести эту новость, они бросились к просторной большаковой избе, вереща без умолку.

Толмай вышел на крыльцо и остановился, засунув пальцы за широкий кушак, в ожидании сына.

– Здравия тебе, отец! – приблизился тот.

– И тебе поздорову быть. Случилось что – или как?

– Случилось, – ответил Учай. – К добру ли, к худу – не мне то решать.

– Заходи в избу, рассказывай.

Учай поднялся по ступеням крыльца, склонился, проходя под прибитыми над входом лосиными рогами – знаком Хирвы, – а охочие до новостей мальчишки облепили дом, надеясь раньше других услышать, какую новость принес от ведуна Учай.

Однако младший сын и вовсе не стал говорить ни о Кирье, ни о порче, ни о Доме Ветра.

– Чужаки к нам пожаловали, – отвесив поклоны духам-покровителям очага, угла и порога, сразу выложил он.

Толмай сел на лавку, внимательно глядя на сына.

– Толком говори: что за чужаки, откуда, много ли?

– Спустились с Холодной Спины, да так и идут высоким берегом Вержи – скоро до нас доберутся. Одни высокие, статные, вот прямо как Урхо. Все, как один, в этакой блестящей скорлупе. Другие – вроде как пожиже и тем служат, но тоже не хлипкие, и у всех луки со стрелами и рогатины. А еще, – Учай скривился, вспоминая недавнюю встречу в лесу, – есть там человек, ликом темен и нравом крут, а быстрый, что куница…

– Вон оно как, – протянул Толмай. – Все или еще что?

– Куда ж все! С ними еще всякого люду тянется – целое племя! И самое главное, – Учай прервался, чтобы оттенить важность своих слов, – они сюда не своими ногами идут. Они на мамонтах едут, с мохряками!

– Вот как… – Вождь нахмурился. – В скорлупе, говоришь… и с мохряками?

– Все как есть рассказал! Своими глазами видел!

– Верю, верю я тебе. Те, что в скорлупе, копья и луки носят, и волосы у них длинные, в пучки увязаны, да?

– Нешто видеть доводилось? – затаил дыхание Учай.

– Видеть – нет. А слышать – от отца слышал. Сколько, говоришь, их пришло?

– Ох, много! Ежели оружных считать, то мужчин примерно как у нас. А если с безоружными, то, может, и вдвое будет… А с мохряками и вовсе…

Толмай встал, подошел к оконцу и глянул сквозь него на реку, шумящую за мысом.

– Вот что тебе скажу. Люди эти пришли сюда из далекой страны Арьялы. Много лет назад они уже заходили сюда несметным числом. Как рассказывал дед – куда большим, чем ныне. Правда, с юга, а не с Холодной Спины. Старейшины тогда порешили чужаков оружием не гнать, кровь попусту не лить. Селиться в наших землях длинноволосые все равно не собирались. А чтобы леса наши не портили да местный люд не обижали, решено им выход было дать: с каждого рта по куньей шкурке да черных бобров со двора по одному. Да волчьих шкур с селения по три дюжины… Для того на торжище в Ладьве отдельный лабаз поставили. Приезжают туда раз в год гости из Арьялы, выход забирают, заодно и привозят всяких диковин – тоже на шкурки меняют. Там, – он махнул рукой в сторону восходной земли, – цен-то настоящих не ведают. Сам посуди – за хороший топор из желтой бронзы берут шкурок всего-навсего столько, сколько пролезает в проушину того самого топора…

Он улыбнулся столь вопиющему невежеству чужаков, но тут же снова стал серьезен.

– Если в этом году на торжище не пошли, а сюда направляются – значит есть тому важная причина.

– Какая? – спросил Учай, пораженный обширными знаниями отца.

Он и не думал, что Толмай так хорошо изучил мир до самых дальних его пределов. Его собственные знания о нем не простирались за пределы Зеленого Дома. Учай пообещал себе восполнить это упущение и вызнать о земле чужаков как можно больше.

– Мы покуда не ведаем. Но стало быть, надо все потихоньку разузнать. С чужаками следует быть радушными и приветливыми. Кто знает, с чем они пожаловали и когда вдругорядь сюда намереваются? Лучше их не злить. Их больше, чем нас… А скорлупу эту ни стрелы, ни копья не берут – в том наши предки убедились. Я вот что думаю… – Толмай подошел к сыну. – Если мы нынче хорошо гостей примем, то и в иной раз они нас за друзей посчитают. Какое нам с того благо?

– А такое, – чуть подумав, отозвался Учай. – С их дружбы нам много пользы прийти может. Что, если приманить их везти свой товар к нам, а не в Ладьву?

Толмай усмехнулся и кивнул:

– Разумно мыслишь. А еще?

– А если тут большое торжище устроить – тогда и все иные рода к нам придут! – догадался Учай. – Ну а если еще и выход у нас тут собирать…

– Стало быть, так. – Толмай положил тяжелую руку на плечо сына. – Ступай к Урхо да передай ему, что мы гостей тут ждем. И в честь их прихода устроим большой праздник. Пускай люд порадуется.

– А мы как раз все, что нужно, прознаем да выведаем, – радостно подхватил Учай.