Великая Охота

– Я желаю, чтобы мой наместник выглядел, как пристало его высокому сану! Принеси ему панцирь с чеканным зерцалом. Пусть, глядя на него, всякий сразу поймет, что имеет дело с вельможей Аратты, а не просто вождем лесного племени…

– Будет сделано!

Предводитель Жезлоносцев Полудня подозвал одного из телохранителей и передал ему приказ.

– Да будет нынешнее застолье празднеством в честь славного Толмая!

Аюр вдруг резко облокотился на столешницу. Голова его кружилась, и хотелось закрыть глаза и уснуть, уткнувшись лицом в мягкий пирог с морошкой… В этот миг из-за спины его появился Хаста с полным рогом какой-то травяной настойки.

– Испей, мой повелитель!

Не особо соображая, что делает, юноша схватил рог, в три глотка выпил настой, и взгляд его неожиданно просветлел.

– Пусть будет праздник! – закричал он. – Как в столице!

– Сейчас, сейчас устроим…

Рыжий жрец метнулся прочь от стола. Ширам перехватил его у самого костра.

– Ты что задумал?

– Зажечь небо! Пусть звезды в этот день падают наземь! Это будет красиво…

– Знаю, – хмыкнул накх. – Там, на Змеином Языке, тоже было красиво.

– Нет-нет, это другое! Это просто видимость…

– Тише. – Ширам поймал жреца под локоть и, не обращая внимания на попытки того остаться на месте, потащил от костра.

– Ингри поклоняются огню и воде, ветру и небу, – негромко говорил он. – Кто знает, порадуют ли их падающие звезды?

– Но это же лишь развлечение!

– Тем более. Оставим звездопад для иного случая. Как знать… Лучше слушай, что Толмай будет рассказывать про дальние земли.

– Я уже все разузнал, пока готовился пир!

– Ничего. Может, еще что скажет. – Ширам подтолкнул жреца к столу. Когда бы не был он столь утомлен сейчас, то непременно бы заметил стоящего неподалеку в кустах Учая.

– Звездопад? – пробормотал сын новоявленного наместника, подвязывая штаны. – Видимость? Что они замышляли сделать с нашим огнем? Надо бы разузнать…

Костры постепенно догорали, и вместе с ними угасало веселье праздника, сменяясь сонной усталостью. Песни постепенно становились уже не такими лихими, возгласы за столами – все бессвязнее. Кто-то спал на траве в сторонке, а кто-то и прямо за столом. Большая часть ингри уже разошлась по своим избам, только у одного из костров все еще неслись к небу нестройные голоса самых крепких певунов.

Аюр, полулежа у костра на лосиной шкуре, сонно глядел на языки пламени, всем существом отдыхая после долгого и тяжелого пути. Сперва он подпевал своим телохранителям, но потом ему надоело, и он принялся рассуждать о местных девицах.

– Поют-то они славно, – говорил он Хасте и Шираму – только они и оставались рядом с ним, остальные или разбрелись кто куда, или уже забылись пьяным сном. – Жаль, что они так некрасивы, будто Исварха закрыл глаза при их рождении. Косы белы, глаза тусклы, как дождевая вода…

– Иной раз и среди ариев рождаются такие, – зевая, отозвался жрец.

– Я знаю, мне как-то показывали девочку, – ответил царевич. – Видно, ее родители уж очень разгневали Исварху. Она была слепа, ее волосы белы, как у старухи, а лицо бледно, как у мертвой, и в ней не было совсем никакого цвета, даже губы голубоватые. Говорят, она потом неестественно быстро состарилась…

– А вашим воинам, похоже, нет никакого дела до того, что эти девицы неугодны Исвархе, – заметил Хаста, кинув взгляд в сумрак поляны.

– Так они сами к ним липнут. Бесстыжие!

Ширам усмехнулся:

– Не тебя ли, царевич, я как-то увозил с пира, где ты с сыновьями знатных ариев веселился до полного беспамятства среди толпы полуголых танцовщиц?

– Так то танцовщицы. А у этих отцы тут же сидят. А может, и мужья.

– У многих диких народов это в обычае, – сообщил всезнающий Хаста. – «Гость в дом – бог в дом», – говорят они. Иной раз мужья даже сами предлагают своих жен гостям и считают это за честь для себя…

Он что-то вспомнил и захихикал.

– А у мохначей того не легче – женщина сама выбирает себе мужчину, и попробуй откажись! Святейший Тулум, не раз бывавший на Змеином Языке, рассказывал, что крайне непросто отвертеться от подобного гостеприимства, не оскорбив хозяйку, – согласиться же на него, сами понимаете, и вовсе невозможно…

– Я думал, ты иного мнения, – насмешливо фыркнул Аюр. – Ладно, я пошутил! Но все же насколько девицы Аратты достойнее и прекраснее всех прочих! Скажи, Ширам, ты можешь вообразить, чтобы дочь моего отца явилась бы ночью в круг воинов распевать с ними песни?

– Вообразить можно все, – пожал плечами накх. – Сестра матери моего деда пришла как-то в такой круг, пела с воинами песни и поила их принесенным с собой вином.

– Да неужели?

Царевич настроился слушать длинную интересную историю.

– А к утру три десятка воинов лежало с перерезанным горлом…

– Она что же, их убила?!

Накх удивленно поглядел на подопечного, будто недоумевая, где его слова допускают иное толкование.

– Конечно. Она для того туда и пришла.

– Но разве ваши женщины не сидят тихими мышками на женской половине, дожидаясь, пока муж и господин изъявит желание их видеть?

Брови Ширама внезапно взметнулись, а спустя мгновение он захохотал, развеивая сомнения Аюра в том, что накхи вообще умеют смеяться.