Великая Охота

Охотники и их добыча поменялись местами. Казалось, сейчас уже ничто не в силах спасти поредевший отряд. Несколько стрел, выпущенных в медведя, только разъярили ужасного зверя. Но еще больше, похоже, выстрелы взбесили звероподобных существ, засевших в скалах. Камни сыпались дождем, сбивая людей с ног и разнося им головы…

– Пригнись! – Ширам легонько оттолкнул сына повелителя, сбросил на ногу лунную косу, освобождая руки, и схватил висевшие на поясе две тыквы-горлянки, разрисованные устрашающими мордами дивов.

Эти горлянки уже давно дал ему Хаста и подробно объяснил, как ими пользоваться.

«Огненные дивы опасны, маханвир, будь с ними осторожен. Держи их подальше от воды и открытого огня, не разбей, а если захочешь выпустить демона – дерни его за косу и швыряй во врага. Но делай это очень, очень быстро…»

Изучив как следует устройство горлянок, Ширам перед выходом привязал торчащие из них, пропитанные горючей грязью «косы» к своему поясу. И теперь ему оставалось лишь дернуть их вниз. Плотно притертые пробки вылетели от рывка; «косы» проскребли по краю горлышка, воспламеняя льняные затычки. Бросок – и оба раскрашенных шара взорвались у самых медвежьих лап с оглушительным грохотом, длинными искрами и смрадным дымом. Земля содрогнулась, над скалами понеслось эхо…

В тот же миг Ширам подбросил ногой лунную косу, перехватил ее и изо всех сил вогнал в медвежью лапу, пригвоздив ее к земле. Еще миг – и, схватив за шиворот окончательно потерявшего голову Аюра, он прыгнул в водопад, крикнув оставшимся в живых:

– Спасайтесь!

Ледяная вода накрыла его с головой, обжигая и разом сводя все мышцы. Но сознание требовало – греби! Что бы ни было, выплывай!

Он с облегчением увидел, как рядом бьется за собственное спасение юный царевич. Еще немного! Еще…

Вода подхватила их и бросила вниз, обдавая множеством сверкающих, как россыпь драгоценных камней, брызг.

Глава 6 Горячая встреча

Темно-багровая жидкость, хранившаяся в чеканном кувшине, тугой струей ударила в бронзовую чашу. Учай понюхал, опасливо пригубил, внимательно прислушался к ощущениям, пожал плечами и одним глотком выпил иноземное зелье.

– Ну как оно? – с любопытством глядя на него, спросил один из охотников.

– Сладкое. Но не как медовуха, по-другому. И такое… – Он попытался было подобрать слова, но ничего подходящего не вспомнил. Ему нечем было выразить терпкий вкус этой опьяняющей жидкости, которую он сначала принял за кровь, а уж потом почуял ее манящий аромат.

– Нате, попробуйте! – Он протянул кувшин ближайшему сородичу.

– Еще одного! Еще одного нашли! – раздались крики из дальнего угла опустошаемого стана. – В хлебной печи спрятался!

Учай зыркнул на соплеменников, волочивших за длинные волосы смуглолицего чужака. Сейчас тот был и вовсе черный от копоти. Прислужник трясся и заливался слезами, умоляя отпустить его, сулил богатые дары и полное молчание. Но Учаю не было дела до его криков. Он глядел на него, как волк, заваливший олениху и готовящийся вонзить в ее горло клыки.

«Последний или еще кто-то остался?» – крутилось в его голове.

Захват стана арьяльцев удался на славу. Еще до ухода охотников на север Урхо, в знак благодарности за щедрые дары и прочие милости, от имени всех ингри предложил каждый день привозить в острожек воз хвороста. Эти глупцы согласились. День за днем ингри действительно привозили топливо ничего не подозревающим гостям, невольно поражаясь их беспечности. Заявиться в чужие земли, осыпать там всех самыми тяжкими оскорблениями – и жить как ни в чем не бывало, пренебрегая даже охраной! Конечно, если бы арьяльский стан охранялся так же надежно, как раньше, ничего бы не получилось. Но лучшие воины ушли, а оставшиеся явно решили расслабиться в их отсутствие.

За что и поплатились. На другой день после возвращения Учая, едва рассвело, воз, как обычно, подкатил к воротам. Сонные охранники, завидев дружелюбную улыбку сына недавно погибшего вождя, сняли засов и впустили услужливого дикаря. Однако, едва воз оказался посреди ворот, хворост вздыбился и разлетелся в стороны. Четверо молодых парней с костяными ножами ринулись на охрану.

Младший сын Толмая сам возглавил нападающих. Выхватив из ножен подаренный ему великолепный кинжал, он с медвежьим рыком набросился на окаменевших от неожиданности сторожей. Он замахивался широко, будто охотничьим копьем, и бронзовый клинок с легкостью вонзался в человеческую плоть, доставляя Учаю истинное удовольствие. Никогда прежде он не убивал людей и не чувствовал ничего подобного. Но в тот миг душа его пела. А когда подоспели притаившиеся поблизости соплеменники с ножами и дубинами, когда ворвались в распахнутые ворота и бросились к шатрам, он и вовсе почувствовал, что, быть может, сегодняшнее утро – лучшее в его жизни.