Великая охота

– Сию секунду, милорд. Как будет угодно милорду. Разрешит ли милорд нести его знамя? – Он направился обратно к манору, его ворчание потихоньку стихало: – Теперь мне нужно хромать. Потом от меня потребуют сломать шею, а то и…

– Он просто волнуется из-за кинжала, Ранд, – заметил Лойал.

– Знаю, – отозвался Ранд. «Но сколько он еще станет молчать о том, кто я такой, и не проговорится ли ненароком?» Он не верил, чтобы Мэт намеренно мог предать его; для этого еще слишком много оставалось от прежней их дружбы. – Лойал, подсади меня, я хочу заглянуть за стену.

– Ранд, если приспешники Темного по-прежнему там…

– Их там нет. Подсади меня, Лойал.

Они втроем приблизились к стене, и Лойал сцепил руки в замок перед собой, а Ранд поставил туда ногу – как в стремя. Огир с легкостью выпрямился с таким весом, и голова Ранда оказалась над гребнем стены, и юноша заглянул туда.

Тонкая корочка луны на ущербе давала мало света, и многое пряталось в сумраке, но на огороженном участке, похоже, не было ни цветов, ни кустов. Лишь одинокая скамья бледного мрамора, расположенная так, чтобы сидящий на ней оказывался лицом к чему-то, что напоминало поставленную вертикально в самой середине площадки громадную каменную плиту.

Ранд ухватился за гребень стены и подтянулся. Лойал издал тихое «ш-ш-ш!» и вцепился ему в ногу, но юноша вырвался и перекинул тело на ту сторону. Ноги встретили коротко подрезанную траву; у него появилась неясная мысль, не загоняет ли Бартанес сюда овец, которые так коротко объедают траву. Глядя на темнеющую каменную плиту Путевых врат, Ранд вздрогнул, услышав, как о землю грузно стукнули сапоги.

Отряхиваясь, на ноги встал Хурин:

– В таких делах вам нужно быть осмотрительнее, лорд Ранд. Мало ли кто тут мог прятаться. Или что. – Он уставился во мрак в углах, ощупывая пояс, будто нашаривая оставленные в гостинице короткий меч и мечелом: слуг вооруженными в Кайриэн не впускали. – Сунься в нору без оглядки – и там тебя ждет змея.

– Ты бы их учуял, – заметил Ранд.

– Может быть. – Нюхач вдохнул поглубже. – Но мне под силу унюхать только, что они сделали, а не то, что замышляют.

Над головой у Ранда раздалось царапанье, поскребывание, и после со стены спрыгнул Лойал. Огиру не нужно было даже рук выпрямлять, а он уже коснулся сапогами земли.

– Опрометчиво, – пробормотал он. – Вы, люди, всегда такие опрометчивые и торопливые. И теперь я себя веду так же. Старейшина Хаман обязательно сурово отчитал бы меня, а моя мать… – Темень скрывала его лицо, но Ранд был уверен – уши огира энергично подергивались. – Ранд, если ты не начнешь проявлять осторожность, то того и гляди втянешь меня в какую-нибудь беду.

Ранд подошел к Путевым вратам, обошел вокруг них. Даже вблизи они ничем с виду не отличались от обыкновенной квадратной каменной плиты высотой более его роста. Обратная сторона на ощупь оказалась гладкой и прохладной – он лишь быстро провел рукой, – но лицевая была вырезана рукою художника. Вьющиеся растения, листья, цветы покрывали ее, каждый элемент исполнен столь искусно, что в призрачном лунном сиянии они казались почти живыми. Ранд ощупал почву перед ними; так и есть, трава была частью ободрана двумя полукружиями, словно ворота эти недавно открывали.

– Это и есть Путевые врата? – с сомнением вымолвил Хурин. – Конечно, рассказы о них я слыхал, но… – Он втянул вечерний воздух. – След ведет к ним, лорд Ранд, и обрывается. Так как мы выследим их теперь? Я слыхал, что если пройти в Путевые врата, то выйдешь оттуда обезумевшим, если вообще выйдешь.

– Хурин, это можно сделать. Мне это удалось, и Лойалу, и Мэту, и Перрину. – Ранд не отрывал взора от переплетений листьев на камне. Он знал: есть один, не похожий на все прочие вырезанные тут. Трехконечный лист легендарной Авендесоры, Древа жизни. Он положил на него ладонь. – Готов спорить, ты сумеешь взять след на Путях. Мы можем проследить, куда бы они ни сбежали. – Не помешает и себе лишний раз доказать, что сам Ранд может ступить в Путевые врата. – Я тебе это докажу.

Он услышал тихий вздох Хурина. Лист, сработанный в камне, как и все прочие, вдруг очутился в ладони у Ранда. Лойал охнул тоже.

На один миг вырезанные на Вратах листья и ветви вдруг будто ожили. Каменные листья словно зашевелил ветерок, цветы даже во тьме наполнились красками. Вниз по центру монолита пробежала трещина, и две половины плиты стали медленно-медленно расходиться. Он отступил, давая им открыться. Он не увидел перед собой другую сторону обнесенного стеной участка, но его взгляду не предстало и то памятное серебристое отражение. Проем ворот был черен, так черен, что ночь вокруг будто посветлела от этого мрака. Между все еще раскрывающимися створками проступила смоляная чернота.

С воплем Ранд отскочил назад, в спешке выронив лист Авендесоры, и Лойал вскрикнул:

– Мачин Шин! Черный ветер!