Великая охота

Эгвейн двинулась вслед за Нисурой, шайнарка пробивала дорогу через толпу женщин, с любопытством смотрящих на девушку. Нисура слегка склонила голову, приветствуя Агельмара и Каджина, подчеркнуто не удостоив кивком Ранда. Голос ее был сух и сдержан:

– Лорд Агельмар. Лорд Каджин. К этому времени ему стоило бы столько знать о наших обычаях, но он слишком большой, чтобы его отшлепать, поэтому я позволю Эгвейн разобраться с ним.

Агельмар по-отечески потрепал Ранда по плечу:

– Вот видишь. Ты поговоришь с ней, пусть даже и не совсем так, как того хотел. Пойдем, Каджин. У нас еще много дел. Амерлин по-прежнему настаивает, чтобы…

Его голос стих, когда оба шайнарца свернули в коридор. Ранд все стоял, глядя на Эгвейн.

А женщины по-прежнему смотрели на них, как сообразила Эгвейн. На нее и на Ранда. Ждут, что же она предпримет. «Итак, значит, я должна с ним разобраться, так?» Но ее сердце просто затопила нежность к Ранду. Ему не помешало бы причесаться. На лице его явственно читались гнев, вызов всем и вся и усталость.

– Ступай за мной, – сказала она ему.

Ранд зашагал рядом с девушкой по коридору, прочь от женской половины, а позади них зашелестели шепотки и ворчание. Ранд, кажется, боролся с собой, силился отыскать нужные слова.

– Я наслышана о твоих… подвигах, – наконец сказала Эгвейн. – Бегал прошлой ночью по женской половине с мечом. Явился с мечом на аудиенцию к Престолу Амерлин. – (Он по-прежнему ничего не говорил, лишь шагал рядом, насупившись и уткнувшись взглядом в пол.) – Она… ничего с тобой не сделала? – Она не могла заставить себя спросить, не укротили ли его; он выглядел каким угодно, только не укрощенным, но откуда ей знать, как после такого должен выглядеть мужчина.

Ранд вздрогнул:

– Нет. Она не… Эгвейн, Амерлин… – Он отрицательно замотал головой. – Нет, она мне ничего не сделала.

У нее возникло ощущение, что он собирался сказать что-то совершенно другое. Обычно Эгвейн удавалось из него вытянуть то, что он хотел от нее скрыть, но если в нем верх брало упрямство, тогда для нее проще было бы выковырять ногтями кирпич из стены. Судя по лицу Ранда, упрямей, чем сейчас, он еще никогда не бывал.

– Чего ей от тебя надо, Ранд?

– Ничего особенного. Та’верен. Она хотела увидеть та’верен. – Лицо его смягчилось, когда он посмотрел на нее. – А как ты, Эгвейн? С тобой все в порядке? Морейн сказала, что с тобой все будет хорошо, но ты лежала так неподвижно. Вначале я решил, что ты умерла.

– Ну, я не умерла, – засмеялась девушка. Последнее, что Эгвейн могла припомнить о случившемся, – это как она попросила Мэта пойти с нею в подземелье. Потом – сразу то, как этим утром она проснулась в своей постели. Услышав о минувшей ночи, она почти обрадовалась, что ничего не сохранилось в памяти. – Морейн сказала, что надо было за мою глупость оставить мне головную боль, если б она могла при Исцелении избавиться от всего прочего и оставить лишь мигрень. Но она так не может.

– Я же говорил тебе, что Фейн опасен, – пробурчал Ранд. – Говорил, но ты и слушать не стала.

– Если ты вознамерился разговаривать в таком тоне, – решительно заявила Эгвейн, – то я отведу тебя обратно к Нисуре. Она с тобой вряд ли станет рассусоливать, как я. Последний мужчина, который пытался прорваться на женскую половину, месяц просидел по локти в мыльной воде, помогая в женской прачечной, а он лишь хотел найти свою суженую и затеял спор. Но у него, по крайней мере, хватило ума не тащить с собой меч. Свет знает, что они бы с тобой сделали.

– Каждому хочется что-то со мной сделать, – прорычал он. – Каждому хочется для чего-то меня использовать. Нет уж, мною не попользуетесь. Как только мы отыщем Рог и кинжал Мэта, меня больше никто не использует.

Негодующе заворчав, Эгвейн схватила юношу за плечи и развернула лицом к себе. Гневно посмотрела на него снизу вверх:

– Если ты не начнешь говорить нормально, то, клянусь, я надеру тебе уши, Ранд ал’Тор.

– А теперь ты говоришь совсем как Найнив. – Он засмеялся. Но, посмотрев на девушку, осекся. – Наверное… Наверное, я больше никогда тебя не увижу. Я знаю, что ты отправляешься в Тар Валон. Знаю. И ты станешь Айз Седай. А у меня, Эгвейн, с Айз Седай все кончено. Я не буду марионеткой для них, ни для Морейн, ни для кого-то из них.

Он выглядел таким потерянным, что ей хотелось положить его голову себе на плечо, и таким упрямым, что ей и вправду захотелось надрать ему уши.

– Послушай меня, ты, здоровенный бычок. Да, я собираюсь стать Айз Седай, и я найду, как тебе помочь. Обязательно.

– В следующий раз, когда ты меня увидишь, тебе, скорей всего, захочется укротить меня.

Эгвейн поспешно оглянулась вокруг; в этом отрезке коридора они были одни.

– Если ты не научишься следить за своим языком, я тебе помочь не смогу. Хочешь, чтобы все узнали?

– Слишком многие и так уже знают, – сказал он. – Эгвейн, мне бы так хотелось, чтобы все было по-другому, но по-другому не будет. Я хочу… Береги себя. И обещай мне, что ты не выберешь Красную Айя.

Она бросилась ему на шею, в глазах, туманя взор, блестели слезы.