Великая охота

– Тут опасно, – заметила Селин. – Отойдите, Ранд.

– По-моему, я сумею здесь спуститься, – рассеянно заметил он. Саидин пела ему. Громадный шар будто засиял белым от лучей садящегося солнца. Как казалось Ранду, в глубинах кристалла свет кружился и танцевал в такт песне саидин. Он удивился про себя, почему ничего не замечают те люди внизу?

Селин подъехала ближе и крепко взяла юношу за руку:

– Пожалуйста, Ранд, вы должны отодвинуться. Он озадаченно посмотрел на ее руку, затем скользнулвзглядом по руке к лицу. Она была не на шутку встревожена, может, даже напугана.

– Если этот обрыв не обвалится под весом наших лошадей, а мы не свернем себе шеи, то все равно эти люди – стражники. А никто не поставит охрану и при этом пустит туда всякого прохожего, снедаемого праздным любопытством. Что хорошего, если вы ускользнете от Фейна, а вас арестуют стражники какого-то лорда? Идемте.

Внезапно – дрейфующая, далекая мысль – Ранд понял, что его окружила пустота. Саидин пела, сфера пульсировала, – даже не видя, он чувствовал эти пульсации, – и всплыла мысль, что если он запоет песню, которую поет саидин, то громадное каменное лицо откроет рот и запоет вместе с ним. С ним и с саидин. Воедино.

– Пожалуйста, Ранд, – сказала Селин. – Я поеду в деревню вместе с вами. И больше не буду говорить о Роге. Только поедем отсюда! Ранд высвободил пустоту… а она не исчезла. Саидин продолжала петь вполголоса, и свет в сфере бился в такт ударам сердца. Его сердца. Лойал, Хурин, Селин – все они смотрели на Ранда, но будто бы не замечали исходящего от кристалла чудесного сверкания. Он постарался оттолкнуть от себя пустоту. Она не поддавалась, словно обратившись в гранит; он плавал в ничто, ставшем твердым как камень. Песня саидин, песня сферы, он ощущал их дрожь своими костями, всем своим естеством. С мрачной решительностью он отказывался сдаваться, потянулся в глубь себя… Я не буду…

– Ранд!

Он не знал, чей это был голос. … потянулся к сущности того, кем он был, к сущности того, чем он был….. не буду…

– Ранд!

Песня наполняла его, наполняла ничто…. коснулся камня, горячего от жестокого солнца, холодного от безжалостной ночи…… не… Свет наполнял его, слепил его.

– Пока не исчезнет тень, – бормотал он, – пока не уйдет вода…

Сила наполняла его. Он был един со сферой.

– … в Тень, оскалив зубы…

Эта сила была его. Эта Сила была его.

– … плюнуть в глаза Затмевающему Зрение… Сила для Разлома Мира.

– … в последний день! – вырвалось криком, и пустота исчезла. Рыжий шарахнулся от вопля; глина осыпалась под копытами жеребца, крошась в карьер, стекая ручьями комков. Гнедой пал на колени. Ранд подался вперед, подбирая поводья, и Рыжий выбрался на твердую землю, подальше от кромки обрыва.

Ранд увидел, что все глядят на него. Селин, Лойал, Хурин, все.

– Что случилось? – Пустота… Он коснулся лба. Пустота не исчезла, когда он высвободил ее, и свечение саидин стало сильнее, и… Ничего больше он не помнил. Саидин. Ранд похолодел. – Я… что-нибудь делал? – Он хмурился, стараясь припомнить. – Я что-нибудь говорил?

– Ты просто сидел, окаменев точно статуя, – сказал Лойал, – бормоча, что бы тебе кто ни говорил. Что ты бормотал, я не разобрал, пока ты не выкрикнул "день! " так громко, что и мертвый бы проснулся. А потом чуть не послал своего коня с обрыва. Ты не болен? С каждым днем ты ведешь себя все более странно.

– Я не заболел, – резко ответил Ранд, потом уже мягче добавил: – Лойал, со мной все в порядке. Селин настороженно наблюдала за ним. Из карьера донеслись оклики, слова были неразличимы.

– Лорд Ранд, – сказал Хурин, – по-моему, эти охранники нас все-таки заметили. Если им известна по этой стороне дорога вверх, в любую минуту они будут здесь.

– Да, – подтвердила Селин. – Давайте поскорее отсюда уедем.

Ранд бросил взгляд на котлован, затем торопливо отвел взор. В огромном кристалле не было ничего, кроме отраженного света вечернего солнца, но Ранд не хотел на него смотреть. Он почти вспомнил… что-то об этой сфере.

– Незачем их ждать. Мы ничего не сделали. Давайте поищем гостиницу.

Он развернул Рыжего в сторону деревни, и вскоре котлован и кричащие охранники остались позади.

Как и многие деревни, Тремонсин занимала вершину холма, но холм этот, как и те, где располагались фермы, мимо которых отряд проезжал, был разделен на террасы, укрепленные каменными стенами. Квадратные каменные дома располагались на ухоженных участках, позади домов – аккуратные садики, как и вдоль нескольких прямых улиц, пересекавшихся под прямыми углами. Казалось, здесь никому и в голову не пришло закруглять улицы, огибающие холм.