Великая охота

И, будто бы не заявив ученицам, что те идут по лезвию бритвы, Верин приветливо добавила: "Добрых снов" – и с этими словами ушла.

Эгвейн обняла Найнив и крепко прижала к себе.

– Все хорошо, Найнив. Незачем пугаться. Когда-нибудь ты научишься контролировать… Найнив каркающе рассмеялась:

– Я не напугана. – Она покосилась на дымящиеся одеяла и торопливо отвела глаза. – Маленьким огоньком меня не напугать. – Но на одеяла она больше не смотрела, даже когда пришедший Страж забрал их и оставил новые.

Верин больше не приходила, как она и сказала. Вообще, пока кавалькада двигалась все дальше, на юг и запад, день за днем, так быстро, как могли идти пешие воины, Верин уделяла двум женщинам из Эмондова Луга не больше внимания, чем Морейн, чем любая из Айз Седай. Нельзя сказать, что они были совсем недружелюбными, но скорее холодно сдержанными и отчужденными, эти Айз Седай, словно бы всецело поглощенными своими думами. От их холодности смущение Эгвейн усугублялось, и вновь ей припоминались те предания, которые она слышала ребенком.

Мама всегда рассказывала ей об Айз Седай предания, которые были уймой всякого дурацкого вздора, но ни ее мать, ни любая другая женщина в Эмондовом Лугу не видели Айз Седай, пока туда не пришла Морейн. Сама девушка провела с Морейн не один день, и Морейн была для Эгвейн доказательством, что не все Айз Седай похожи на тех, из сказаний. На равнодушных манипуляторов и не ведающих жалости разрушителей. На Разламывателей Мира. Теперь она знала, что те, по крайней мере, – Разламыватели Мира, – были мужчинами Айз Седай, когда таковые еще существовали, в Эпоху Легенд, но легче от этого не становилось. Не все Айз Седай похожи на тех, что в сказаниях, но многие ли похожи и насколько?

Айз Седай, приходившие в палатку, оказались настолько пестрой компанией, что разобраться в своих мыслях, прояснить свои сомнения никак не удавалось. Алвиарин, холодная и деловитая, как купец, приехавший закупать шерсть и табак, и удивленная тем, что с Найнив тоже надо заниматься, но согласившаяся с этим, была резка в своих замечаниях, но всегда готова повторить урок заново. Аланна Мосвани смеялась и, занимаясь с двуреченками, много времени говорила об окружающем мире, о мужчинах. Хотя Аланна выказала, с точки зрения встревожившейся Эгвейн, слишком много интереса к Ранду, Перрину и Мэту. Особенно к Ранду. Хуже всех оказалась Лиандрин, единственная, кто носил шаль; остальные упаковали их еще перед отъездом из Фал Дара. Лиандрин сидела, перебирая пальцами красную бахрому, учила мало и вдобавок неохотно. Она расспрашивала Эгвейн и Найнив, расспрашивала таким тоном, будто обвиняла в преступлении, и все ее вопросы касались трех ребят. Она продолжала допытываться до тех пор, пока Найнив не выпроводила ее вон, – почему Мудрая так поступила, Эгвейн не вполне понимала, – и ушла Лиандрин, напоследок предупредив:

– Будьте осторожны, дочери мои. Больше вы не у себя в деревне. Теперь вы босиком шлепаете по воде, где есть создания, которые не прочь укусить вас.

И вот наконец колонна достигла деревни под названием Медо, раскинувшейся на берегах Моры, что текла вдоль границы между Шайнаром и Арафелом и дальше в реку Эринин.

Эгвейн была уверена, что расспросы Айз Седай о Ранде заставили ее увидеть его в снах, расспросы и беспокойство о нем, о том, не пришлось ли ему и другим в погоне за Рогом Валир углубиться в Запустение. Сны, всегда дурные, поначалу ничем не отличались от обычных кошмаров. Но к той ночи, когда кавалькада Престола Амерлин оказалась в Медо, сны изменились.

– Извините, Айз Седай, – робко спросила Эгвейн, – но не видели ли вы Морейн Седай?

Стройная Айз Седай отмахнулась от девушки и заторопилась дальше по запруженной людьми и освещенной факелами деревенской улице, окликая кого-то, чтобы были поосмотрительнее с ее лошадью. Женщина была из Желтой Айя, хотя и не носила сейчас шали; Эгвейн знала только это и не больше, даже имени ее не знала.

Медо был деревней маленькой – хотя Эгвейн поразилась, поняв, что считает "маленькой" деревню, не уступающую размерами Эмондову Лугу, – и чужаков в ней оказалось намного больше, чем самих жителей. Лошади и люди заполонили узкие улочки, гурьбой устремившись к пристаням мимо селян, которые бухались на колени, когда мимо них торопливо проходили не замечающие их Айз Седай. Режущий глаза свет факелов заливал деревню. Два причала каменными пальцами выдавались в реку Мора, и у каждого была пришвартована пара небольших двухмачтовых судов. Тут на борт принимали лошадей – с помощью гиков, канатов, парусиновых люлек, подведенных им под животы. Еще больше судов – с высокими бортами, с виду крепких и прочных, с фонарями на верхушках мачт, – теснились на глади реки, где пролегла лунная дорожка, уже загруженные или еще ждущие своей очереди. Гребные шлюпки перевозили лучников и пикейщиков, а от поднятых вверх пик лодки выглядели так, будто по реке плывут гигантские колючки.