Великая охота

С одним Стражем, тоже в возрасте, который оставался с ними, они вели тихую жизнь, по-прежнему намереваясь написать историю мира после Разлома и включить в нее все сведения, которые удастся найти, о том, что было ранее. Когда-нибудь. А тем временем так много сведений требовалось собрать, так много загадок надо разрешить. В этом доме Морейн обязательно отыщет нужную ей информацию. Если не допускать того, что этих сведений тут просто нет.

Ее глаз уловил движение, и Морейн повернулась. Опираясь на камин из желтого кирпича, стоял Лан, невозмутимый, как валун.

– Лан, ты помнишь, как мы впервые встретились? Она внимательно наблюдала, стараясь не упустить ничего, – иначе не увидела бы, как быстро дернулась у него бровь. Нечасто ей удавалось застать его врасплох. Этой темы ни один из них не касался; как она помнила, почти двадцать лет назад она заявила ему – со всей непреклонной гордыней той, кто останется всегда молодой, чтобы называться молодой, – что никогда не заговорит больше об этом, и ожидала того же молчания от него.

– Я помню, – все, что он сказал.

– И по-прежнему никаких извинений? Ты же бросил меня в пруд. – Она не улыбнулась, хотя сейчас и могла почувствовать юмор той ситуации. – Я промокла до нитки, а ту погоду вы, Порубежники, называете весной. Тогда я замерзла почти до костей.

– И я припоминаю, что развел костер и развесил одеяла, чтобы ты согрелась в уединении. – Он поворошил горящие поленья и повесил кочергу обратно на крюк. В Пограничных Землях даже летние ночи холодны. – Я также помню, что той ночью ты выплеснула на меня, спящего, половину того пруда. Нам обоим тогда пришлось бы меньше дрожать от холода, если б ты прямо сказала, что ты – Айз Седай, а не взялась бы это демонстрировать. Не стала бы пытаться разлучить меня с моим мечом. Не лучший способ знакомства с воином в Пограничье, даже для молодой женщины.

– Я была молодой и одна, а ты был такой же большой, как и теперь, а твоя неистовость – ничем не скрытой. Я не хотела, чтобы ты знал, что я – Айз Седай. В то время мне казалось, что ты ответишь на мои вопросы более свободно, если останешься в неведении. – Она помолчала недолго, годы, минувшие с той встречи, пронеслись перед ее мысленным взором. Хорошо оказалось найти товарища, разделившего с нею все нелегкие труды и тяготы. – В последующие недели ты не думал, что я попрошу тебя соединиться со мною узами? Для себя-то я в первый же день решила, что ты – именно тот, кто нужен.

– И не предполагал, – сухо сказал он. – Я был слишком занят – меня не оставляла в покое мысль, сумею ли я сопроводить тебя в Чачин и уберечь в целости шкуру. На каждую ночь ты припасала для меня всякие сюрпризы. Тех муравьев я надолго запомнил. По-моему, за ту поездку я и одной ночи как следует не выспался.

Она позволила себе легко улыбнуться, вспоминая.

– Я была молодой, – повторила она. – А все эти годы твои узы неужели тебя не раздражают? Такой мужчина, как ты, не станет безропотно ходить на поводке, пусть даже он такой легкий и незаметный, как мой.

Замечание было до обиды язвительным; она знала, что таким оно и будет.

– Нет. – Голос его был ровен, но он опять взял кочергу и яростно поворошил в пламени, чего вовсе не требовалось. По дымоходу смерчем взвился каскад искр. – Я выбрал по доброй воле, зная, что это повлечет за собой. – Железный прут загремел о крюк, и он сухо поклонился. – Честь служить вам, Морейн Айз Седай. Так было, и так будет всегда. Морейн фыркнула:

– В твоей смиренности, Лан Гайдин, всегда больше высокомерия, чем у королей, за спиною у которых грозные армии. С того самого первого дня, как я встретила тебя, так и было.

– К чему все эти разговоры о прошлом, Морейн? В сотый раз – или так ей показалось – она взвесила слова, которые собиралась сказать.

– Прежде чем мы покинули Тар Валон, я оставил распоряжения: если со мной что случится, твои узы передаду другой. – Безмолвно он смотрел на нее. – Когда ты почувствуешь мою смерть, ты обнаружишь, что вынужден немедленно разыскать мою преемницу. Не хочу, чтобы для тебя это стало неожиданностью.

– Вынужден, – тихо, едва слышно произнес он с гневом. – Никогда прежде ты не использовала мои узы, чтобы к чему-то меня вынуждать. Я-то думал, ты к этому относишься неодобрительно.

– Оставь я это дело неулаженным, по моей смерти ты мог бы освободиться от уз и тебя не удержал бы и самый сильный мой приказ. Я не позволю тебе погибнуть в бессмысленной попытке отомстить за меня. И я не позволю тебе вернуться к твоей, в равной степени лишенной смысла и пользы, собственной войне в Запустении. Война, в которой мы сражаемся, – та же война, если ты мог бы так на нее взглянуть, и я позабочусь, чтобы ты сражался в ней не напрасно. Не будет ни мести, ни гибели в Запустении.

– И ты предвидишь свою скорую смерть? – Голос его был негромок, лицо не выражало ничего, оба схожи со скалой в бушующем зимнем буране. Подобную манеру держать себя она видела не единожды, обычно – когда он бывал на грани ярости. – Ты что-то задумала, какой-то план, в котором мне нет места, и поэтому видишь себя мертвой?