Великая охота

– Времени не много, – произнес он. – Я чувствую… что-то… тянет меня в Фалме, и времени не много. – Он заметил, что Верин смотрит на него, и резко добавил: – Не это. Мне нужно Фейна найти. Никакого отношения он не имеет к… к этому.

Верин кивнула:

– Колесо плетет, как угодно Колесу, и все мы вплетены в Узор. Фейн оказался здесь за недели до нас, если не за месяцы. Несколько дней мало повлияют на то, что скоро случится.

– Пойду немножко посплю, – пробормотал Ранд, подхватывая седельные вьюки. – Не унесли же они все кровати.

Наверху он обнаружил кровати, но лишь немногие были по-прежнему с матрасами, да и те такие бугристые, что юноша всерьез задумался, не удобнее ли будет спать на полу. Под конец он все-таки выбрал матрас, просто промятый в середине, и, соответственно, кровать с ним. Больше в этой комнате ничего не было, кроме деревянного стула и колченогого стола.

Ни простыней, ни одеял не было, поэтому Ранд скинул с себя мокрую одежду, натянул сухие рубашку и штаны и потом только, прислонив к изголовью меч, улегся. Криво усмехнувшись про себя, он подумал, что единственная у него сухая вещь, которой можно укрыться, это стяг Дракона; знамя по-прежнему покоилось в сохранности в застегнутых седельных сумках.

По крыше барабанил дождь, где-то вверху рокотал гром, в окнах иногда вспыхивали молнии. Дрожа, Ранд ворочался на матрасе с боку на бок, выискивая положение поудобней, гадая, не сгодится ли все-таки знамя на одеяло, гадая, должен ли он отправиться в Фалме.

Он перекатился на бок, а возле стула стоял Ба'алзамон, с ослепительно белым полотнищем Драконова стяга в руках. В комнате как будто потемнело, а Ба'алзамон стоял словно на краю облака маслянисто-черного дыма. Почти зажившие ожоги пересекали лицо, и, пока Ранд смотрел, черные как смоль глаза на миг исчезли, сменившись бездонными кавернами огня. У ног Ба'алзамона валялись Рандовы переметные сумы – пряжки расстегнуты, клапан кармана, где было спрятано знамя, откинут.

– Время близится, Льюс Тэрин. Тысяча нитей затягиваются, и скоро ты будешь связан и пленен, наставлен на путь, с которого тебе не сойти. Безумие. Смерть. Не хочешь ли перед тем, как погибнуть, еще раз убить всех, кого любишь?

Ранд глянул на дверь, но даже не двинулся к ней, разве что, выпрямившись, сел на краю кровати. Что проку пытаться убежать от Темного? В горле будто кто песка насыпал.

– Я не Дракон, Отец Лжи! – прохрипел Ранд. Тьма позади Ба'алзамона всколыхнулась, и взревели горнила, когда он рассмеялся.

– Какая честь для меня! И как принижаешься сам. Слишком хорошо я тебя знаю. Тысячу раз встречался с тобой. Тысячу тысяч раз. Я знаю тебя вплоть до твоей жалкой душонки, Льюс Тэрин Убийца Родичей. – Он опять засмеялся; Ранд заслонил лицо ладонью от жара пылающего рта.

– Чего тебе надо? Тебе служить я не буду. Я не буду делать ничего, что ты хочешь. Лучше умру!

– Ты умрешь, червь! Сколько раз на протяжении Эпох ты умирал, глупец, и спасала ли тебя смерть? В могиле холодно и одиноко, там лишь черви. А сама могила принадлежит мне. На сей раз для тебя возрождения не будет. На сей раз Колесо Времени будет сломано, а мир переделан по образу и подобию Тени. На сей раз смерть твоя будет навеки! Что ты выбираешь? Смерть навсегда? Или жизнь вечную – и власть!

Ранд едва сознавал, что вскочил на ноги. Пустота окружила его, там был саидин и Единая Сила втекала в него. Последнее чуть не нарушило опустошенность разума. Это реальность? Это сон? Может ли он направлять во сне? Но хлынувший в него поток смел сомнения прочь. Ранд метнул поток в Ба'алзамона, швырнул чистую Единую Силу, ту силу, которая вращает Колесо Времени, ту силу, от которой горят моря и рушатся горы.

Ба'алзамон отступил на полшага, держа перед собой знамя, крепко стиснув его пальцами. Языки пламени вырвались из его глаз и рта, и тьма будто облекла его в тень. В самую Тень. В этом черном тумане Сила утонула и сгинула, впитавшись, точно вода в иссушенный песок.

Ранд потянулся к саидин, зачерпывая еще больше, и еще больше. Плоть казалась такой холодной, что должна была разлететься вдребезги от прикосновения; она горела, словно бы вот-вот должна испариться. Если верить ощущениям, кости его были на грани того, чтобы хрустнуть, рассыпаться холодными кристалликами пепла. Ему было безразлично; он все равно что пил самую жизнь.

– Глупец! – заорал Ба'алзамон. – Ты уничтожишь себя!

Мэт. Эта мысль вплыла откуда-то из-за пределов всепоглощающего потопа. Кинжал. Рог. Феин. Эмондов – Луг. Мне еще нельзя умирать.

Ранд не был уверен, как у него получилось, но неожиданно Сила пропала, пропали и саидин, и пустота. Неудержимо содрогаясь, Ранд пал на колени подле кровати, обхватив себя руками, в тщетной попытке остановить их судорожное подергивание.