Великая Охота (др. изд.)

Человек, который называл себя Борс, начал было неуклюже вставать, но на полпути заколебался. Эти жестикулирующие руки были страшно обожжены, испещрены черными трещинами, а ободранная, лишенная кожи плоть была такой же красной, как и мантия. Мог ли Темный появиться так? Или даже кто-то из Отрекшихся?Провалы глазниц кроваво-красной маски медленно скользнули по нему, и он торопливо распрямился. В этом взгляде ему почудился жар разверстого горнила.

Остальные, подчинившись приказанию, встали не с большей ловкостью и с не меньшим страхом. Когда все оказались на ногах, парящая фигура заговорила:

— Меня знают под многими именами, но то, под которым вы знаете меня, — Ба'алзамон.

Человек, который называл себя Борс, сцепил зубы, чтобы они не стучали. Ба'алзамон. На языке троллоков это означает Душа Мрака, и даже неверящим известно, что таково троллоково имя для Великого Повелителя Тьмы. Того, Чье Имя Нельзя Произносить. Не Подлинное Имя, Шайи'тан, но все равно запретное. Среди тех, кто собрался здесь, и у всех из рода людского кощунством считалось осквернить человеческий язык произнесением любого из них. Воздух со свистом вырывался из ноздрей, и вокруг себя он слышал тяжелое дыхание из-под других масок. Слуги исчезли, как и троллоки, хотя, как они уходили, он не заметил.

— Место, где вы находитесь, лежит в Тени Шайол Гула. — Не один стон раздался при этом известии; человек, который называл себя Борс, не был уверен, не звучал ли в хоре остальных его голос. Нотка того, что можно было почти назвать насмешкой, проскользнула в голосе Ба'алзамона, когда он развел руки широко в стороны. — Бояться нечего, ибо День возвышения над миром вашего Господина недалек. День Возвращения близится. Разве то, что я здесь, — дабы меня узрели вы, немногие избранные среди ваших братьев и сестер, — не говорит вам об этом? Скоро Колесо Времени будет сломано. Скоро умрет Великий Змей, и властью этой смерти, гибели самого Времени, ваш Господин переделает мир по-своему — для этой Эпохи и для всех Эпох грядущих. И те, кто служит мне преданно и стойко, воссядут подле ног моих над звездами в небе и станут править миром людей вечно. Так обещал я, и так будет, будет бесконечно. Вечно будете вы жить и править.

По рядам слушателей пробежали шепотки предвкушения, а кое-кто даже сделал шаг вперед, к парящей темно-красной фигуре, устремив вверх восторженные глаза. Даже человек, который называл себя Борс, ощутил притягательность этого обещания, обещания, ради осуществления которого он продавал свою душу добрую сотню раз.

— День Возвращения близок, — произнес Ба'алзамон. — Но многое еще нужно сделать. Многое.

Воздух слева от Ба'алзамона зарябил и сгустился, и немного ниже повисла фигура юноши. Человек, который называл себя Борс, никак не мог решить, была ли она живой или нет. Деревенский парень, судя по одежде, с лукавым огоньком в карих глазах и намеком на улыбку на губах, словно при воспоминании или в предвкушении озорной проделки. Тело выглядело теплым, но грудная клетка не шевелилась от дыхания, глаза смотрели вперед не моргая.

Справа от багровой мантии воздух заволновался как от жара, и немного ниже Ба'алзамона повисла вторая, одетая по-деревенски, фигура. Курчавый юноша, с могучей мускулатурой кузнеца. И еще странность: на боку у него висел боевой топор, большой полумесяц лезвия уравновешивался толстым клювом обуха. Человек, который называл себя Борс, внезапно подался вперед, заинтересованный еще большей странностью. У юноши были желтые глаза.

В третий раз воздух уплотнился в фигуру молодого мужчины, теперь прямо перед Ба'алзамоном, у самых его ног. Высокий парень, с серыми глазами, ставшими на свету почти голубыми, и с темными, с рыжинкой, волосами. Еще один селянин или фермер. И вдруг человек, который называл себя Борс, открыл от изумления рот. Еще одно обстоятельство, совершенно необычное, хотя с какой стати ему ожидать тут чего-то обыденного. На поясе у юноши висел меч, меч с бронзовой цаплей на ножнах и еще с одной на длинной двуручной рукояти. Как! ДЕРЕВЕНСКИЙ МАЛЬЧИШКА с клинком, отмеченным цаплей? Быть того не может! Что бы это значило? И парень с ЖЕЛТЫМИ глазами.Он заметил, что Мурддраал с дрожью глядит на эти три фигуры; и если только суждение не было совершенно неверным, то дрожал Получеловек теперь не от страха, а от ненависти.

Пала мертвая тишина, тишина, которой Ба'алзамон позволил обрести еще большее напряжение, и заговорил лишь потом:

— Пресуществлен тот, кто бродит по миру, тот, кто был и будет, но которого нет сейчас. Дракон.

Испуганный шепот прошелестел по внимавшим Ба'алзамону.

— Возрожденный Дракон! Мы должны убить его, Великий Повелитель? — спросил шайнарец. Его рука искала на боку меч.

— Возможно, — просто сказал Ба'алзамон. — А может быть, нет. Может, его удастся обратить на мою сторону. Рано или поздно, но так будет — в эту Эпоху или в другую.