Великая Охота (др. изд.)

— Нет, Хранительница Мудрости. Но у вас обличье тех, кто проделал путь до Руидин и остался в живых. Годы не касаются Хранительниц Мудрости, как прочих женщин, или так, как они оставляют свой след на мужчинах.

На лице Айз Седай отразилось волнение, но нетерпеливо заговорил Ингтар:

— Мы преследуем Приспешников Темного и троллоков, Уриен. Ты не видел каких-нибудь их следов?

— Троллоки? Здесь? — Глаза Уриена вспыхнули. — Это одно из знамений, о которых говорится в пророчествах. Когда троллоки вновь выйдут из Запустения, мы покинем Трехкратную Землю и вернем свои древние, исконные, места. — Среди сидящих верхом шайнарцев пробежал шепоток. Уриен обвел их гордым взглядом — он словно свысока взирал на них.

— Трехкратная Земля? — сказал Мэт. Перрину показалось, что вид у друга еще бледнее — не больной, а, если точнее, такой, будто Мэт слишком долго не был на солнце.

— Вы зовете ее Пустыней, — сказал Уриен. — Для нас она Трехкратная Земля. Камень, придающий облик, — дабы создать нас; земля испытаний — дабы проверить нас; и наказание — за грех...

— Какой грех? — спросил Мэт. Перрин затаил дыхание, ожидая, что сейчас сверкнут копья в руке Уриена.

— Так давно это было, что никто не помнит. Кроме Хранительниц Мудрости и вождей кланов, а они не говорят о нем. Должно быть, грех был крайне тяжек, если им не заставить себя рассказать о нем нам, но Создатель воздает нам сполна.

— Троллоки, — не отступал от своего Ингтар. — Ты не видел троллоков? — Уриен покачал головой:

— Тогда бы я убил их, но я не видел ничего, кроме скал и неба.

Ингтар качнул головой, явно утратив всякий интерес, но заговорила Верин, в голосе ее слышались настойчивость и сосредоточенность.

— Этот Руидин. Что это такое? Где он? Как выбираются девушки, которые туда идут?

Лицо Уриена превратилось в бесстрастную маску, он прикрыл веки.

— Я не могу говорить об этом, Хранительница Мудрости.

Против воли, ладонь Перрина обхватила топор. Что-то такое было в голосе Уриена. Ингтар тоже напрягся, готовый потянуться к мечу, зашевелились и верховые. Но Верин сделала несколько шагов к айильцу, пока не подошла вплотную, почти касаясь его груди, и подняла взор, всматриваясь ему в лицо.

— Я — не Хранительница Мудрости, каких ты знаешь, Уриен, — с настойчивостью произнесла она. — Я — Айз Седай. Расскажи мне, что можешь, о Руидин.

Мужчина, готовый только что сразиться с двадцатью латниками, вдруг как-то неловко сник и выглядел теперь так, словно испытывал огромное желание убежать от одной этой полной и седоволосой женщины.

— Я... могу сказать только то, что известно всем. Руидин находится в землях Дженн-Айил, тринадцатого клана. Я ничего о них не знаю, кроме названия. Туда никому нельзя ходить, кроме женщин, желающих стать Хранительницами Мудрости, и тех мужчин, кто хочет быть вождем клана. Возможно, Дженн-Айил и выбирают кого-то среди них. Но я не знаю. Многие уходят; немногие возвращаются, и они мечены, они несут знак того, кем они стали... Хранительницами Мудрости или вождями кланов. Большего я не могу сказать, Айз Седай. Не могу.

Верин продолжала разглядывать айильца, поджав губы. Уриен посмотрел на небо, словно пытаясь его запомнить.

— Теперь вы убьете меня, Айз Седай?

Та заморгала:

— Что?

— Вы убьете меня теперь? Одно из пророчеств гласит: если когда-нибудь мы вновь обманем ожидания Айз Седай, они убьют нас. Я знаю, ваше могущество превышает силу Хранительниц Мудрости. — Неожиданно айилец рассмеялся, совсем без радости. В глазах сверкал дикий огонь. — Давайте свои молнии, Айз Седай. Я буду с ними танцевать.

Айил думает, что умрет, и не боится. Перрин понял, что стоит с раскрытым ртом, и поспешил его закрыть.

— Что бы я не отдала, — пробормотала Верин, глядя на Уриена снизу вверх, — чтобы заполучить тебя в Белую Башню. Или чтобы ты захотел говорить. Успокойся, воин. Ничего я тебе не сделаю. Если ты мне ничего худого не сделаешь, раз заговорил о танце.

Уриен был поражен до крайности. Он посмотрел на шайнарцев, сидящих вокруг на лошадях, и будто пытался разгадать какой-то обман.

— Вы — не Дева Копья, — медленно произнес он. — Как я смею ударить женщину, которая не повенчана с копьем? Это запрещено, кроме как для спасения жизни, но и тогда я должен быть ранен.

— Почему ты здесь, так далеко от своей земли? — спросила она. — Почему ты вышел к нам? Остался бы в скалах, и мы никогда не узнали бы о твоем присутствии. — Айил замялся, и Верин прибавила: — Расскажи только то, что желаешь сказать. Я не знаю, что делают ваши, но неволить или обижать тебя не буду.