Великая Охота (др. изд.)

— Я буду чувствовать себя круглым дураком, — проворчал он. — Шелковая рубашка! Я в жизни не носил шелковых рубашек. И я никогда не носил такую нарядную куртку, даже по праздникам. — Свет, если меня увидит в ней Перрин... Чтоб мне сгореть, после того дурацкого разговора, будто я — лорд, если он увидит меня в этом, то моих объяснений и слушать не станет.

— Пастух, ты не можешь предстать перед Престолом Амерлин одетый будто какой-то конюх только-только из конюшни. Дай-ка взглянуть на твои сапоги. Ладно, сойдет. Ну, давай одевайся, одевайся. Нельзя заставлять Амерлин ждать. Меч не забудь.

— Меч! — Шелковая рубашка на голове заглушила вскрик-взвизг Ранда. Он рывком натянул на себя рубашку. — На женскую половину? Лан, если я пойду на аудиенцию к Престолу Амерлин — к Престолу Амерлин! — с мечом, она...

— Ничего не поделаешь, — сухо оборвал излияния Ранда Лан. — Если Амерлин опасается тебя — а для тебя будет умнее думать, что она не опасается, поскольку мне не известно ничего, что способно испугать эту женщину, — то не из-за меча. Теперь запоминай: когда окажешься перед нею, преклони колено. Только помни — встань на одно колено, — резко прибавил он. — Ты не какой-нибудь купчишка, пойманный на обвесе. Может, тебе лучше попрактиковаться?

— Думаю, я знаю, как это делается. Я видел, как Гвардейцы вставали на колено перед Королевой Моргейз.

Призрак улыбки коснулся губ Стража:

— Да, делай точно так же, как они. Это даст им пищу для размышлений.

Ранд нахмурился:

— Почему ты говоришь мне об этом, Лан? Ты ведь — Страж, а ведешь себя так, словно ты на моей стороне.

— Я — на твоей стороне, пастух. Чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы немного помочь. — Лицо Стража оставалось каменным, и сочувственные слова, произнесенные этим суровым голосом, звучали странно. — С той подготовкой, что я тебе преподал, вряд ли я увижу тебя хныкающим или пресмыкающимся. Колесо всех нас вплетает в Узор так, как оно того желает. В этом отношении у тебя свободы гораздо меньше, чем у большинства прочих, но, с помощью Света, ты сумеешь встретить будущее, стоя прямо. Помни, кто такая Престол Амерлин, пастух, и выкажи ей надлежащее почтение, но сделай то, что я тебе сказал, и ты без стыда и страха посмотришь ей в глаза. Ладно, не стой разинув рот. Лучше рубашку заправь.

Ранд захлопнул рот и заправил рубашку. Помнить, кто она такая? Чтоб я сгорел, чего бы я ни отдал, лишь бы забыть, кто она такая!

Пока Ранд влезал плечами в красную куртку и застегивал пояс с мечом, Лан продолжал без перерыва инструктировать его. Что сказать и кому, и чего не говорить. Что делать и чего не делать. Даже как двигаться. Ранд не был уверен, что сумеет все запомнить — большая часть наставлений звучала странно и их легко было забыть, — а юноша почему-то уверен был: что бы он ни забыл, именно из-за этого-то Айз Седай на него рассердятся. Если они еще не рассердились. Если Морейн рассказала Престолу Амерлин, то кому еще рассказала?

— Лан, почему я не могу уйти прямо сейчас, как планировал? Пока она узнает, что я не пришел, я уже галопом буду скакать в лиге от городских стен.

— И не успеешь отъехать на две, как за тобой вдогонку она вышлет следопытов. Если Амерлин что-то хочет, пастух, то она это получает. — Он поправил пояс на талии у Ранда, чтобы тяжелая пряжка оказалась по центру. — То, что я делаю, — это самое лучшее, что я могу сделать для тебя. Ты уж поверь.

— Но зачем все это? Что это все означает? Почему я должен прикладывать руку к сердцу, когда встает Престол Амерлин? Почему нужно отказываться от всего, кроме воды, — нельзя сказать, что я горю желанием с ней пообедать, — а потом тонкой струйкой пролить на пол и сказать: «Земля истомилась от жажды»? А если она спросит, сколько мне лет, почему я должен говорить, что столько, сколько прошло с тех пор, как я получил меч? Из того, что ты мне говоришь, я и половины не понимаю.

— Три капли, овечий пастух, не вздумай лить воду. Ты капнешьтолько три капли. Позже ты поймешь, а сейчас — просто запоминай. Отнесись к этому как к принятому обычаю. Амерлин поступит с тобой как должна. Если считаешь, что можешь обойтись без всего этого, тогда ты, наверное, можешь, как Ленн, улететь на луну. Убежать тебе не удастся, но, может, не потеряешь духа на время, а то и сумеешь сохранить хотя бы свою гордость. Испепели меня Свет, я, скорей всего, напрасно время теряю, но ничего лучшего мне не сделать. Стой спокойно.

Из кармана Страж достал длинный отрезок широкого, с бахромой, золотого шнура и обвязал его вокруг левого предплечья Ранда, скрепив замысловатым узлом. На узел он приколол значок — красный эмалевый орел, расправивший крылья.