Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи

Только поздно вечером 16 августа в Токио поступили первые отчеты о пресс-конференции президента Трумэна. Среди всех мрачных известий, касающихся ближайших перспектив Великой Империи, слова американского президента о том, что Япония не будет поделена на зоны оккупации среди союзных держав, как Германия, а целиком станет оккупационной зоной только для вооруженных сил Соединенных Штатов, вселили определенные надежды. Сообщая об этой новости экс-премьеру Судзуки, экс-министр иностранных дел Того особо «надавил» на позитивное обстоятельство — с одним противником будет легче договориться о деталях «сотрудничества». И очень хорошо, что это будут все-таки не Советы, а «непримиримый тихоокеанский соперник».

На рассвете 17 августа штаб Квантунской армии отдал приказ в войска. Он получился предельно кратким: «По повелению императора военные действия прекратить». И подпись: командующий Квантунской армией.

Никаких пояснений к приказу не последовало. Но японские офицеры и солдаты годами воспитывались на «железных самурайских традициях», которые не допускали сдачи в плен ни при каких обстоятельствах. Поэтому, во избежание пленения, им приходилось сопротивляться до последнего патрона. Приказ, по-видимому, и преследовал именно такую цель — побудить личный состав к продолжению сопротивления?

Но обстановка на фронтах исключала любые «дипломатические увертки». Требовалось публичное подтверждение значимости всех директивных действий. К полудню обстановка до чрезвычайности обострилась. Советы полностью овладели Чжаланьтунем, Кайлу, Чифынем, Сычжаном, Боли, Тумынем и продолжали движение вперед.

Медлить было нельзя. В пятнадцать часов по токийскому радио передается заявление командования Квантунской армии: «Для того, чтобы достичь быстрейшей реализации приказа о прекращении военных действий, мы, командование Квантунской армии, сегодня утром издали приказ, чтобы самолеты с нашими представителями были направлены 17 августа между десятью и четырнадцатью часами (по токийскому времени) в следующие города: Муданьцзян, Мишань и Мулин для установления контакта с командованием Красной Армии. Штаб Квантунской армии желает, чтобы эта мера не вызвала каких-либо недоразумений».

Первый шаг в правильном направлении был сделан. В семнадцать часов радиостанция штаба 1-го Дальневосточного фронта приняла радиограмму генерал-лейтенанта Ямады, в которой говорилось, что им отдан приказ войскам о капитуляции и прекращении военных действий. Такой приказ и следовало отдать еще утром:

«1. Квантунская армия, выполнив до конца свой долг, вынуждена капитулировать.

2. Всем войскам немедленно прекратить военные действия и оставайся в тех районах, где они находятся теперь.

3. Войскам, находящимся в соприкосновении с советскими войсками, сдавать оружие по указанию их командования.

4. Какие бы то ни было разрушения строго запрещаю. Командующий Квантунской армией».

Два вымпела, сброшенные с японского самолета у разъезда Лишний в расположении войск маршала Мерецкова в девятнадцать часов, содержали обращение командующего 1-м фронтом Квантунской армии генерал-лейтенанта Кита к командованию 1-го Дальневосточного фронта с предложением о прекращении военных действий. Но в это же время японские войска практически повсеместно продолжали оказывать сопротивление Красной Армии. Начали сдаваться в плен в районе Боли и перевала Тампинлин лишь части маньчжурской армии императора Пу И.

Ознакомившись с приказом генерал-лейтенанта Ямады о капитуляции подчиненных ему войск, Главком дальневосточной группировки маршал Василевский в ответной радиограмме предложил командующему Квантунской армией с двенадцати часов 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всех фронтах, сложить оружие и сдаться в плен.

В середине августа, когда войска Квантунской армии еще оказывали отчаянное сопротивление атакующим соединениям Красной Армии на всех маньчжурских фронтах, в Москве продолжала находиться делегация Главкома американскими оккупационными войсками в Германии генерала армии Эйзенхауэра. Всю вторую половину дня 17 августа боевые союзники посвятили осмотру «Оружейной палаты» в Кремле. Их восхищениям не было конца, при виде редчайших экспонатов — ювелирных изделий, великолепно расшитых драгоценными камнями костюмов вельмож, старинных флагов и дорогих орденов, заполнявших огромные залы, и составляющих богатейшую коллекцию бесценных драгоценностей.

Вечером — прием у американского посла в Москве. Ближе к полуночи. Гарримана неожиданно пригласили в Наркомат иностранных дел. Вернувшись спустя полтора часа, посол с сияющим видом вышел на середину зала и громко объявил о капитуляции Японии. Это сообщение вызвало овацию всех присутствующих на торжественном приеме.