Великая Российская трагедия. В 2-х т.

Конечно, каждый руководитель правительства, парламента лидер государства обладает своим специфическим стилем — в зависимости от политического курса, характера и субъективных предпочтений. Это все так, но принятие важных решений всегда обусловливается необходимостью консультаций, согласований —иначе они “пробуксовывают” в парламентах, в различных инстанциях бюрократического аппарата. Это — аксиома, уже веками ставшая привычной во многих странах. Вся наша прошлая, автократическая история препятствует вхождению этой аксиомы в сознание общества. Отсюда тоже, кстати, — эта тоска по “железной руке”, “по царю-батюшке”.

Обновление российского государства, как казалось, требует нового осмысления старой роли, и это новое воплощение старой роли внедряется в сознание людей примитивным “радиословом” и коварной телетехникой, способными из любой посредственности формировать богатырскую личность, даже если она не в состоянии правильно построить несложное предложение.

В условиях жесточайшего, подспудно развивающегося тотального внутреннего кризиса, кремлевские оракулы кинули взгляды на внешний блеск западного мира, его манящие светом реклам и изобилием товаров конкурирующие институты политики и предпринимательства, торговли, финансов.

Как им представлялось, для воплощения старой роли, плана создания нового, западного по своему типу, повернувшегося лицом к Европе и Америке государства необходима была роль президента. После эпохи царей и вождей-генсеков пришла эра “коммунистических президентов”. Патент на это изобретение принадлежит Горбачеву: он “придумал” президентскую власть и президентскую республику (но формальные авторы это — Федор Бурлацкий, Генрих Боровик, Александр Ципко, Александр Яковлев). Президентство Горбачева было сложным: с одной стороны, страна еще контролировалась партийным аппаратом. Следовательно, сохранялся партийно-государственный режим. С другой стороны, быстро формировался парламентарный режим, требовавший свою нишу власти в государстве. И собственно президентский режим. Сплетение этих трех разнородных политических режимов создавало ситуацию перманентного кризисного развития.

В таких условиях для Горбачева наиболее важной целью становилось удержание власти — это закономерно. Но удержание власти с необратимостью заставляло делать такие шаги, которые объективно вели к смене государственного устройства. Этот опыт Горбачева быстро переняли генсеки других советских республик. И раньше всех Ельцин, потом уже — Кравчук, Назарбаев и др. А еще позже — областные партбоссы, ставшие губернаторами и президентами. Они, конечно же, подспудно будут вести дело к разрыву единой ткани Федеративного государства.

Уже через месяц после окончания I Съезда народных депутатов России мы стали готовиться к президентским выборам в Российской Федерации. Я лично это рассматривал тогда как фактор укрепления страны, который едва ли мог повредить целостности СССР. И поэтому вложил в подготовку нормативной базы для формирования института президента в России, а затем в ведение избирательной кампании не меньше сил, чем вся тогдашняя команда Ельцина, малопригодная для разработки серьезных планов и анализа ситуации.

Утверждают, что “западный стиль” исполнения старой роли был доведен Горбачевым до совершенства. Это и понятно, — поскольку он играл перед “зрительным залом” Запада. И, судя по всему, настолько убедительно, что в роли президента стал настоящей звездой масс-медиа. Во всяком случае, он сумел агонию могучего государства, СССР, его распад и исчезновение с карты мира преподнести как свое собственное политическое достижение. Хотя здесь немало “помог” Горбачеву его антипод — Ельцин, как и многие демократы-депутаты союзного парламента.

Ельцин лишь подхватил президентскую роль Горбачева. Однако политический имидж Ельцина, утверждает Акош Силади, можно сравнить скорее с “контр- царем” Емельяном Пугачевым, чем с Петром I или Сталиным. Но именно это соединение данной, “западной” роли в его популистско-националистическом амплуа и создает “Ельцина”. [160]

Ясно, что без этого президентского имиджа, без такого политического образа Ельцина программа “демократов” стала бы производить впечатление полнейшего абсурда. Экономико-политическим группам, представляющим определенные интересы и вцепившимся в это государство, пришлось бы тогда или воочию предстать “нагишом”, без идеологической одежды, или же прикрыться такими идеями, которые в России не могут превратиться в желанные мифы и заслонить истинные интересы. Без политического мифа Ельцина “демократы”не смогли бы победить ни в августе 1991, ни в сентябре-октябре 1993 года. Они не смогли бы разбить сначала враждебное им советсткое государство (государство Горбачева) — утверждает Акош Силади, — а потом ликвидировать парламент, как цитадель демократии и представительных органов власти — Советов. А ведь Советы муниципализировались, они действительно становились органами народовластия и народного самоуправления.