Великая русская революция. Воспоминания председателя Учредительного собрания. 1905-1920

   Эта часть рабочих начала действовать так, словно решила доказать объективность жалоб работодателей на невозможность продолжения работы. Они обостряли каждый конфликт, прогоняли с заводов инженеров, избивали ненавистных членов фабричной администрации, увольняли их, а в конце концов начали нападать на хозяев.

   20 сентября Временное правительство получило телеграмму из Харькова:

   «Часть рабочих фабрики «Дженерал электрик компани» 18 сентября арестовала всех членов высшего руководства и потребовала согласиться на повышение заработной платы неквалифицированных рабочих. Когда те отказались, их держали под арестом тридцать шесть часов. Государственный прокурор и представители власти никакой помощи арестованным не оказали... В результате рабочие фабрики Герлаха и Пульста последовали примеру товарищей и арестовали свою администрацию на двенадцать часов. Сегодня, 20 сентября, арестовали администрацию Харьковского паровозного завода... Объединенные революционные организации во главе с большевиками на своем последнем собрании 19 сентября приняли резолюцию, которая гласит: «Если в течение трех дней требования неквалифицированных рабочих не будут удовлетворены арбитражной комиссией, то Объединенный Революционный Комитет без колебаний решит конфликт самыми крайними мерами, даже если для этого потребуется арестовать всю ассоциацию промышленников».

   Такие телеграммы начали приходить регулярно. Самыми тревожными были телеграммы из Донбасса; владельцы донецких шахт жаловались: «Шахтеры совсем обезумели».

   Это были первые лучи кровавого рассвета Красного Октября и начавшейся вслед за ним гражданской войны.

Глава 13 Правительство и аграрный конфликт

Коалиционное правительство не сумело проложить новое русло для рабочего движения. Еще более беспомощным оно оказалось в вопросах аграрной политики.

   Здесь Главный земельный комитет играл такую же роль, какую в промышленности играл Комитет по вопросам труда. Первое Временное правительство назначило 25 членов Главного комитета: 2 эсеров, 1 народного социалиста, 1 трудовика и 21 кадета или сочувствующего кадетам. В число выбранных членов входили представители губернских земельных комитетов, по одному от каждой губернии; представители разных организаций, отобранные так, чтобы количество делегатов от Советов рабочих депутатов равнялось количеству представителей Временного комитета Государственной думы, а количество представителей Советов крестьянских депутатов – количеству делегатов от соперничавшего с ними Крестьянского союза; представители Союза кооперативов и крупнейших сельскохозяйственных обществ; 11 представителей разных политических партий, в том числе 5 от социалистов и 6 от буржуазных партий. Ex officio [по должности (лат.). – Примеч. пер.] в него входили министр земледелия, его заместитель, а также председатель, специально назначенный Временным правительством (им стал пожилой беспартийный народник, профессор Постников). Главному земельному комитету была предоставлена широкая автономия. Этот орган, в котором правым принадлежало незначительное большинство, сумел парализовать деятельность министра земледелия, эсера Чернова.

   Все эти сложности оказались напрасными. Представители губернских земельных комитетов присутствовали только на специальных сессиях; несмотря на их недемократичный состав, эти комитеты отражали местные настроения, которые быстро «левели». Из остальных примерно пятидесяти членов регулярно присутствовала на заседаниях лишь половина. Поворотным пунктом в работе Главного земельного комитета стала его первая сессия, открывшаяся 19 мая. 20 мая специальная комиссия предложила пленарному заседанию следующий проект резолюции: «Земельная реформа должна основываться на идее передачи всех сельскохозяйственных земель в пользование трудящемуся крестьянству». Несоциалисты тут же сплотились и потребовали убрать из формулировки слово «всех». Сначала оно было исключено незначительным большинством в четыре голоса. Но после вмешательства министра земледелия Чернова, потребовавшего поименного голосования, к недовольству авторов поправки, было назначено повторное голосование. В результате за сохранение слова «всех» проголосовали 14 делегатов, за его исключение – 4 при 9 воздержавшихся. Это голосование продемонстрировало непостоянство кадетской оппозиции и отсутствие у нее политической смелости. Большинство, сплотившееся после этого первого шага, росло и укреплялось, а оппозиция так и не смогла оправиться от удара. В рядах правых не было единства; кроме того, они не были заинтересованы в работе органа, решения которого им не нравились. Их абсентеизм граничил с пассивным бойкотом.