Великая северная экспедиция

Досадное чувство неудовлетворенности, которое испытывали моряки, принужденные так скоропалительно покинуть американский берег, несколько смягчилось, лишь только стих ветер и исчез туман. Беринг немедленно собрал "консилиум", на котором было решено взять курс к северозападу "для осмотра оставленного берега". Оставленный берег не замедлил обнаружиться, едва лишь переменили направление корабля. В ночь на 2 августа, "окруженные глубоким туманом, вдруг увидели перед собою землю, от которой едва успели отворотить и стать подле нее на якорь".

Так был открыт остров, названный Берингом островом Архидиакона Стефана, впоследствии переименованный в остров Чирикова. Далее, следуя на северо-запад и не теряя из виду материкового берега (полуостров Аляска), открыли группу из пяти островов, названных Берингом Евдокеевскими. Уже тогда наши моряки обратили внимание на богатство здешних вод бобрами, морскими котиками и сивучами. Здесь же Стеллер наблюдал какого-то необыкновенного морского зверя, определить которого и посейчас затруднительно. По описанию Крашенинникова, сделанному им со слов Стеллера, "длиною зверь оный около двух аршин, голова у него, как у собаки, уши вострые и стоячие. На нижней и верхней губах по сторонам долгие волосы, будто бороды, глаза большие, стан его кругловатый и продолговатый, к голове толще, а к хвосту гораздо тоньше. Шерсть по всему телу густа... Что касается до внешнего его вида вообще, то походит он много на того зверя, которого рисунок получил Геснер от своего корреспондента и сообщил в известной своей истории о зверях под именем морской обезьяны... Особливо в рассуждении удивительных нравов его, шуток и проворства можно назвать объявленным именем по самой справедливости. Он плавал около судна их больше двух часов, смотрел то на того, то на другого как бы с удивлением... Из воды поднимался он до третьей части своего тела и стоял, как человек, прямо, не переменяя несколько минут своего положения. Посмотрев на них пристально около получаса, бросался, как стрела, под судно их и по другую сторону выныривал и, вскоре поднырнув опять под судно, оказывался на первом месте; и сие продолжал он до 30 раз". Затем описывается, как зверь "ухватил" в рот траву, плыл к судну и делал при этом такие штуки, что смешнее того нельзя ожидать и от обезьяны".

Впереди было много интересного. Новые открытия, надо полагать, не заставили бы себя ожидать. Но задувший сильный северозападный ветер, позднее время половина августа) и значительное количество на судне больных цынгою (26 человек) заставили Беринга снова изменить курс и проложить его на Петропавловск, до которого оставалось более 1200 миль. Снова наступила пасмурная штормовая погода. К несчастью, обнаружилась большая нехватка воды. На корабле оставалось всего лишь 25 бочек, т.-е. четверть нужного запаса: с таким количеством воды нечего было и думать пускаться в дальнее плавание. Рассудили и решили снова плыть на север к американским берегам "наливаться" водой. В пути повстречали множество островов и вдали увидели материковый берег.

Всякий лишний день проволочки приносил новые беды. Совершенно ослабел сам Беринг и почти вовсе не выходил из каюты. 30 августа, когда "Св. Петр" подходил к группе неизвестных островов, расположенных вблизи южной оконечности Аляски, скончался от цынги матрос Шумагин - первая жертва похода. Пристав к берегу ближайшего острова, опустили в могилу тело моряка и в честь его всю группу открытых островов назвали Шумагинскими, после чего отправились на поиски воды и взяли из первой попавшейся лужи 52 бочки*.

Пока брали гнилую воду, на что ушло целых шесть дней, с корабля предпринимали экскурсии на берег. Так, Хитров, сильно заинтересовавшись увиденным им вдали на берегу огнем, тотчас же отправился на берег. Это любопытство обошлось ему не дешево. Он не смог совладать с высоким и бурным прибоем и, потеряв способность управляться, был выброшен на берег, где пробыл голодным и холодным целых трое суток. На месте увиденного им огня он нашел уже затухнувшее пепелище; сомнений не было: берег был обитаем. Вскоре объявились и сами обитатели. На двух челнах они подплыли вплотную к судну, что-то кричали и оживленно жестикулировали, очевидно, приглашая последовать за ними на берег, но сами взойти на палубу побоялись, После усиленных приглашений они рискнули лишь приблизиться к трапу и принять несколько подарков, взамен которых передали какие-то палочки с укрепленными на них перьями.

Стеллер сообщает, что это были довольно рослые, плотные и широкоплечие люди с короткими шеями. Лица их были смуглые, носы приплюснутые и губы толстые, глаза черные, как смоль, равно как и волосы, висящие прядями, иные были с редкими бородами, иные же и вовсе без бород; в разные части лица были у них воткнуты длинные косточки и вставлены камешки. На всех были надеты сшитые из китовых кишок рубашки с рукавами, на некоторых же брюки и сапоги из тюленьей кожи, шляпы с перьями; у двоих из них были ножи, что доказывало, что в них они более всего нуждались**.