Великая сила любви

В свои неполные тридцать лет он добился многого. Стал кандидатом наук, ведущим научным сотрудником института Мозга человека. Наука полностью поглотила Андрея, временами он был счастлив только тем, что познавал мир, что его эксперименты были удачными, а научные статьи публиковались в ведущих журналах мира. У него не было личной жизни, к ней он совсем не стремился. Но сейчас, в первые свои часы на Родине, что-то изменилось в нем. Наука перестала казаться такой уж важной, а жизнь засияла новыми красками. Все думы его были заняты утренней незнакомкой.

Ближе к вечеру зашел двоюродный брат Николай. Плотный высокий блондин, он был внешне похож на Андрея, только ходил, высоко задрав голову и выпятив вперед грудь, словно какая-то знаменитость. Брат в очередной раз рассказал историю о трагической гибели родителей Андрея, а потом перевел разговор о работе на селе и предстоящем урожае. Андрей слушал не слишком внимательно, больше из уважения, не понимая, что может находить брат интересного в однообразной провинциальной жизни.

Заметив невнимание Андрея, Николай поменял тему:

– Что ты не женишься? Чай девок в Москве нет?

– Посмотри на меня! Похож я на дурака? – парировал Андрей. – Подумай сам, зачем мне эта кабала? Есть ведь дела более важные…

– Ну, да, диссертации и прочие мероприятия.

– Вам, в селе, этого не понять. Вы не достигли еще высокого интеллектуального уровня и не можете многое оценить.

– А ты, значит, можешь?

– Речь не обо мне. Я только хотел сказать, что жизнь не ограничивается простейшими представлениями, любовными инстинктами…

– Тебе скоро тридцать, а ты в жизни мало хорошего не видел. В твои годы надо жить, ухаживать за девушками, влюбляться, радоваться жизни. А в тебе совсем нет огня.

– Ерунда все это! – настаивал Андрей.

– Ты хоть с девушками гулял? – поинтересовался брат.

– А тебе какое дело?! – недовольно буркнул Андрей.

– Ладно, не обижайся: что естественно, то не безобразно! – примирительно сказал Николай и стал собираться домой.

Договорились, что на следующий день Андрей зайдет к брату помыться в бане.

Простившись с Николаем, Андрей поужинал и стал думать о незнакомке. Всеобъемлющее чувство ожидания счастья вновь захлестнуло его. Орлову хотелось опять увидеть голубоглазую красавицу. Мысли о ней не отпускали весь вечер. Как она оказалась на тропинке? В памяти в деталях всплывали очертания ее худенькой фигуры, ее милого личика.

Андрей забыл о том, что приехал на село с целью заняться в тишине написанием очередной своей статьи. Однако совсем не мог работать. Весна пробудила в нем неясный трепет, беспричинную тоску, нарушавшую безмятежный покой его сердца.

Весной и раньше появлялись странные мысли, непонятные, неосознанные до конца желания. Хотелось ликующей радости, блаженства. Но серьезность Андрея, его привычка жить отшельником отпугивали окружающих, у него не было ни подруги, ни настоящих друзей. Орлов не нуждался в общении. И только весной появлялось чувство одиночества.

Вот уже несколько лет подряд каждую весну Андрей Орлов чувствовал холодящую душу тоску и не мог ничего с собой поделать. Когда невнятное весеннее беспокойство чересчур одолевало его, он с особым рвением погружался в науку. И с надеждой ждал лето, потому что летом его весенние волнения забывались, на смену им приходили новые научные идеи.

В апреле Андрей завершил новый проект по теории программирования людей, но тоска, осязаемая каждой клеточкой тела, вновь обрушилась на него. Радостный смех, веселье, влюбленные парочки на улице словно ножом резали его сердце. Он взял отпуск и уехал на Родину в надежде в тиши уединенной сельской жизни освободиться от суеты большого города, опять обрести покой и привычную тягу к работе.

Глава 3

Орлов встал ранним утром. У него была многолетняя привычка рано вставать. Острое желание опять увидеть вчерашнюю голубоглазую незнакомку не отпускало его. Он наконец-то сбрил свою недельную щетину, хотя не любил бриться, затем тщательно причесался, перекусил и в ожидании чуда пошел на то место, где встретил вчера девушку. Рядом была небольшая полянка, окруженная высокими березами. На краю полянки росла величественная сосна, а под ней располагалась скамейка, заботливо сделанная руками какого-то доброго человека. Именно сделанная умелым сельским плотником, а не стандартная, заводская, каких немало в скверах и парках Москвы.