Великая Сила Любви

      Вот так дела! Серая Шейка, отогревшись у теплого домашнего очага, торопится одарить радостью еще одно замерзшее, перепуганное суровой жизнью существо. Я знаю, где тебя никто не тронет, где тебя будут беречь и любить. Аля привела подругу, а Валентина Алексеевна раздвинула стол на тесной кухне стол, всем не поместиться. Аня осталась и стала Анной Михайловной Филатовой. И если для оформления документов на удочерение Алевтины потребовалось восемь месяцев, то Анна Михайловна приобрела свой статус за... три дня. В марафоне по инстанциям Валентина Алексеевна уже лихо обходила нежелательные углы. И опять не стал возражать Михаил Иванович. Только работая механиком в мастерских, ему пришлось теперь подрабатывать извозом на стареньком автомобиле. Три почти взрослых дочери требовали больших затрат.

      А тут еще Катя задумала замуж. Сестры с ног сбились, готовясь к свадьбе. Мне показали свадебную фотокарточку. Катя и ее избранник Александр. Венчание. Катя прекрасна. Жених торжествен. А сзади, вторым планом, два взволнованных девичьих лица: Алевтина и Анна. Еще бы не волноваться, не каждый день выходит замуж сестра. Теперь уже маленькая Елизавета, Катина дочка, таращит глаза на белый свет из новенькой кроватки. Аня шьет ей распашонки, Аня вяжет носочки на вырост, бабушка стирает пеленки, а дедушка за добытчика. Еще одна девочка в их семье на общую радость. А Елизавета пока не догадывается, в какой удивительной семье благословил ее Господь родиться. Катя, та понимает. В восемнадцать лет уже можно делать выводы. Вокруг, у знакомых, нередки домашние потасовки, летят упреки, подсчитываются деньги, каждый день жалобы на непосильную нынешнюю жизнь. А ее мама как свет в окошке. Бывает, нет на хлеб денег, она наскребет по сусекам муки, замесит тесто, испечет лепешки. Летом, когда день год кормит, закатывает на зиму огурцы, повидло.

      - По двести банок закатываю. Ну, думаю, на всю зиму, а к февралю гляну, нет ни одной. Что сами поели, что раздали. Муж смеется, тебе, говорит, разбогатеть не угрожает, ты последнее отдашь. А я ему - кто бы говорил, сам последнюю рубашку подаришь.

      Если банки с соленьями презентуют направо и налево, то и тепло душевное за пазухой не берегут. Отдают щедро, сполна и искренне не считают, что делают что-то выдающееся. Их праздники скромны от того, что честны будни. Но как светло и радостно на тех праздниках. К этому Новому году по заведенной Катей традиции они нарисовали большого добродушного льва, хитро улыбающегося, в большие, роскошные усы. Лев не лев, кот не кот, что-то очень, ну очень располагающее. Елку, как водится нарядили. Для Елизаветы это первая елка, для Кати и Али девятнадцатая, для Ани - восемнадцатая. У них впереди большая жизнь. Как сложится она, Бог ведает. Две маленьких Серых Шейки с раскосыми казахскими глазами отогрелись в доме русской женщины и наперекор всем политическим заморочкам, национальной крепчающей розни имеют паспорта с русскими фамилиями. И православные сердца. Валентина Алексеевна окрестила их и теперь они каждое воскресенье ходят в церковь и молятся Божьей Матери, чтобы хранила и берегла их русскую мать.

      Когда-то Аля, только пришедшая в филатовский дом не могла досыта наесться конфет и мечтала о конфетном супе. Теперь она хочет только одного - быть похожей, ну хоть самую малость, на свою маму, так же, как и она, стремительной и легкой поступью идти по жизни. А Аня, та тоже надеется на «гены» хочет перенять от мамы дар воспитывать и пойдет работать к детям, чтобы спасать серых шеек от страшных когтей изломанной жизни. А Катя, та уже давно практикует на собственной Елизавете и не просто хочет быть педагогом: - Хочу в детском доме работать. Там столько несчастных детей.

      А Валентина Алексеевна сожалеет, что не может взять еще двух, трех детей. Не хватает средств, как не выкручивайся, как не запасайся банками впрок.

      - Муж получил отпускные. Одной сапоги, другой куртку, третьей ко дню рождения сережки хочется. Вот выкроила себе для души самовар. А зубы несколько лет не могу вставить, не по карману, вернее не по зубам, - смеется звонко и весело.

      - Наказываете своих дочерей?

      - А как же. Вчера с Алей разборка была. Провинилась, не скажу за что, а я ей ультиматум: за это не куплю тебе магнитофон, который обещала, пока двадцать лет не исполнится. А она мне - ну и не надо. Ну, говорю, дочка, сама ты себя наказала. Сказала бы, прости, мама, не буду больше, я бы и отошла. А раз так, не куплю тебе магнитофон до... двадцати одного года.

      Строга мать. Строга, но справедлива.