Великая Скифия

Агела обвел присутствующих выразительным взглядом, говорившим без слов: «Так, но не иначе нужно объяснять происшедшее».

Мата с облегчением вытирала внезапные слезы. Гераклид угодливо кланялся. Миний сосредоточенно сопел, уставясь глазами в пол. И каждый понял, что обвинение погибшей Созы было бы большим скандалом. Тем более что народ встретил ее смерть как подвиг и сейчас воздавал хвалу ей, толпясь вокруг мертвого тела старухи.

На этом экстренное совещание в храме Девы было закончено. Архонты удалились. В суматохе и при слабом освещении никто не заметил, что одежды Миния, Агелы и Дамасикла грязны, покрыты пылью и паутиной и издают запах пота и сырости подземелья.

Уже дома Миний заметил, что пола его плаща забрызгана кровью.

Народ был так захвачен событиями возле храма, что никто не видел, как на улице, идущей к порту, из канализационного люка с трудом выбрался человек. Со стонами и оханьем он поднялся на ноги и, шатаясь как пьяный, пошел в направлении порта. Никто не узнал бы в этом грязном, оборванном человеке храмового раба Костобока.

До его ушей доносились крики людей, что понуждало его ускорять шаг и опасливо озираться вокруг.

Уже в порту человек был замечен гоплитами, что высаживались с большого сторожевого корабля, торопясь прибыть вовремя на площадь, где, как им было известно, идет расправа с таврами, проникшими в город.

– Стой, стой! – закричали они. – Эй, держи его, это тавр!

– Держи тавра!

– Стреляй в него!

Раб кинулся вдоль берега. Вслед ему неслись проклятия и летели стрелы.

Взбежав на деревянный настил пристани, около которой не стояло ни одного судна, он на мгновение остановился и, погрозив преследователям кулаком, бросился в черные волны.

Ночная тьма и туман мешали хорошо видеть. Гоплиты подбежали к пристани, продолжая на ходу пускать стрелы в сторону моря. Осветив мостовую факелами, увидели на камнях пятна крови.

– Я не мог промахнуться, – самодовольно пробасил один. – Во-первых, вы знаете, что я редко не попадаю в цель; во-вторых, я вчера лишь помазал наконечники стрел кровью белого петуха!

– Я тоже стреляю неплохо, – возразил другой, – возможно, тавра ранила моя стрела!

– Зря спорите, – перебил их третий, – тавр был ранен еще там!

– Где это там?

– На площади! Видите, он терял кровь на улице, когда мы его еще не заметили. Что ни след, то кровавое пятно.

– Это верно, – согласился первый, – но промахнуться я тоже не мог!

– Посторонись, ты наступил ногою на кровь! Разве ты забыл, что прикосновение к пролитой вражеской крови приносит несчастье!

– Знаю. Эх, незадача! Придется платить жрецу за очистительную молитву.

– Пойдемте, тавр, наверно, утонул.

Гоплиты затопали по улице. Темнота постепенно уступала место утреннему рассвету. Близилось холодное осеннее утро.

9

События последних дней потрясли Херсонес и вселили тревогу в сердца его граждан.

С севера двигалась грозовая туча скифской войны. В жилище Девы-Покровительницы, в святая святых города, живут четверо вооруженных варваров. Они там спят и гадят, а херсонесцы не могут ничего сделать с ними, ибо тавры находятся под покровительством самой богини.

Около храма вырос свежий могильный холмик, а на нем поставлен серый камень с надписью:

Созе, что верно служила богине до смерти,
Жизни своей не щадила, ксоан защищая.
Спи, ты покой заслужила и благодарность народа!
Созе, прощай!

Это все, что осталось в память о любимой служанке богини, свидетельницы ее эпифаний на протяжении многих лет.

Вокруг храма уныло бродят дежурные стражи, зажав под рукой копья.

У домашних очагов идут тревожные разговоры о близкой осаде и о голодной зиме. Хлебные амбары почти пусты. Пусть архонты не успокаивают народ. Если бы в общественных амбарах было много зерна, то их не покидали бы крысы. А то противные животные целыми полчищами переселяются из района складов в жилые дома, где беспощадно грызут и портят вещи, пожирают личные запасы горожан.

На площади толпятся херсонесцы, все с мечами, многие в шлемах. Торговли нет никакой. На спинах ослов везут вьюки, вернее – вязанки. Это тысячи стрел для защитников города. На стенах рабы устанавливают котлы для смолы и кипятка, метательные орудия. Глашатаи ходят по всем улицам и возглашают:

– Готовьте оружие, точите клинки, проверьте, как хорошо натянуты тетивы ваших луков!

– Никогда эллины не покорялись варварам! Готовьтесь отразить нападение врагов!

Недобрая суета усиливается. Город быстро принимает вид осажденной крепости, а граждане его превращаются в солдат. Теперь у них нет иных дел, кроме выполнения приказов своих начальников.