Великая Скифия: история докиевской Руси

Следует отметить демократичность такой письменности. Несмотря на большое число слоговых фонем, ее чтение должно быть доступно практически каждому, говорящему на соответствующем языке. Но при использовании ее фонетических знаков для письма на другом языке, их звучание не будет соответствовать содержанию рисунков, и они превратятся в трудно запоминаемую абстракцию, доступную лишь ограниченному кругу грамотеев.

Прочитав надпись с помощью славянской фонетики, Гриневич получил понятный текст на языке, близком к старославянскому. Замечательно, что текст оказался не только понятным, но еще и соответствующим истории, изложенной выше. Вот он в переводе на современный русский язык:

Рис. 34а. Фестский диск

Рис. 34б Расшифровка Г.С. Гриневича

«Горести прошлые не сочтешь, однако горести нынешние горше. На новом месте вы почувствуете их. Что вам послал еще Бог? Место в божьем мире. Распри прошлые не считайте. Что вам послал Бог, обступите тесными рядами.

Защищайте его днем и ночью. Не место – волю. Живы еще чада ее, ведая, чьи они в этом мире. Будем опять жить, будет поклонение Богу, будет все в прошлом, – забудем, кто мы есть. Где вы будете, чада будут, нивы будут, хорошая жизнь – забудем, кто мы есть. Чада есть – узы есть – забудем, кто есть, что считать, Господи. Рысиюния чарует очи. Никуда от нее не денешься, не излечишься от нее. Не однажды будет, услышим мы: вы, чьи будете рысичи, что для вас почести, в кудрях головы, разговоры о вас. Не есть еще, будем еще мы».

Таким же образом Гриневич прочел ряд других критских надписей и старейшую из известных надписей, так называемую «тертерийскую табличку», найденную в Трансиль-вании (одном из ранних мест обитания пеласгов в Европе), возраст которой по результатам радиоуглеродного анализа оказался равным семи тысячам лет.

Ее короткий текст, прочитанный с помощью древнесла-вянской фонетики, выглядит следующим образом: «Робе еть вы вины… дъарьжи об», что на современном русском означает: «Ребенок примет ваши грехи… держитесь этого» (т.е. верьте в это). Эта надпись – заклинание при жертвоприношении ребенка. Тертерийская табличка была найдена вместе с пережженными детскими костями, чего Гриневич не знал. Обычай детских жертвоприношений (в том числе под стенами домов при их закладке) обнаружен в ближневосточных культурах, в частности Гассуна [46,108]. Подобный ритуал отмечается, хотя и редко, в европейских наследницах этих культур, в том числе в трипольской.

Из этих расшифровок можно сделать вывод, что основой старославянского языка стал язык полян (трипольцев). Это неудивительно, если учесть, что плотность трипольско-го населения во много раз превышала плотность аборигенного населения лесных собирателей и охотников.

Одними из потомков пеласгов, по-видимому, были этруски. А.И. Немировский по этому поводу пишет: «А Чертков считал этрусков ветвью пеласгийско-фракийского населения Малой Азии, переселявшегося в Италию несколькими волнами начиная с середины II тысячелетия до н.э. (после возвращения скифов в Северное Причерноморье.- В.Я.) Эту гипотезу, опирающуюся на античную традицию, в значительной мере дискредитировали лингвистические доказательства. Полагая, что другая ветвь пеласго-фракийцев двинулась через Балканы на север и дала начало славянам, А. Чертков интерпретировал топонимику и этнонимику Италии, а также лексику этрусских надписей с помощью русского языка. Считая этрусков не изолированным народом, а частью обширной этнической группы, к которой принадлежало более десятка италийских племен, А. Чертков толковал лексику этрусских надписей с помощью русских соответствий такие этнонимы, как умбры (обричи), долопы (дулебы), пелигны (поляне). По такому же принципу италийская Кремона была поставлена в один ряд с кремлем, Кременцем, Кременчугом, Кромами. Совершенно анекдотичным было толкование А. Чертковым этрусских собственных имен» [68, 9],- с сарказмом замечает АИ. Немировский. Тем не менее далее он пишет: «Но курьезы, которых у А. Черткова было множество, не умаляют его бесспорных заслуг в разработке проблемы происхождения этрусков. Устанавливая родство пеласгов с фракийцами, он поставил этрусский вопрос на широкую историко-лингвистическую почву и во многом предвосхитил взгляды современных исследователей» [68, 9-10].

Преследования полян (пеласгов) и их потомков способствовали широкому их расселению в Средиземноморье. А М. Будимир находил следы языка пеласгов в топонимике и ономастике Анатолии, Кавказа, Сирии, Италии и Иллирии [69]. «Пеласги или племена, родственные им в языковом отношении, занимали районы Финикии, Палестины, Крита, Кипра, Эллады и Малой Азии. Ближайшими их родственниками были этруски» [69, 126].