Великая Скифия

– Не обижен я, а дело у меня важное, из-за которого я приехал сюда из Пантикапея. А чтобы сделать это дело, нужно мне к царю и царице доступ иметь. Ирана мне помогает.

– Добро!.. А вина у тебя нет?.. Горло промочить!

– Как нет, бери и пей!

Сатавк подал кувшин. Костобок напился, громко крякнул и обтер усы рукавом с удовлетворенным видом сытого человека.

– Так вот, Лайонак, – начал он, – удалось проникнуть мне в лагерь сарматов вместе с агарами. Агары сейчас там свои люди… Все юрты пересмотрел, но нашел то, что искал.

– Что же ты искал у роксоланов?

– Гедию, самую прекрасную жрицу Девы!.. Ту самую, которую вы полонили, да уберечь не сумели!.. А напали на вас люди племянника Тасия Урызмага!..

– Это ты точно знаешь?

– Точно! В юрте Урызмага я и нашел пленницу. Бедняга!..

– Гм… Тогда я сейчас же иду к Палаку, пусть он потребует у Тасия ответа за убитого воина!

– А за девушку? Ведь она твоя добыча, а не роксоланская!

– Эка далась тебе эта девчонка!.. За убитого воина Палак может потребовать наказания виновных, а из-за жрицы едва ли стал бы ссориться с Тасием. Тем более что она теперь и не нужна ему. Ксоан-то не настоящий!.. Нет богини, не нужна и жрица!

– Напрасно так говоришь. За свою дочь Херемон дал бы богатый выкуп!.. Только у тебя ничего не выйдет!..

– Почему?

– Они девицу запрячут так, что и не разыщешь, царю же скажут, что им ничего о ней и об убитом воине не известно. На том дело и кончится.

– Ну, тогда пусть они будут прокляты, шакалы!

– Значит, ты не хочешь освободить девушку от сарматского плена?

Лайонак засмеялся и посмотрел на иеродула так, как будто видел его впервые.

– Ты так о ней беспокоишься, что я начинаю подозревать, не сестра ли она тебе. Или, может… невеста?

– Нет, она мне никто, но я помню доброту ее ко мне, когда я был храмовым рабом. И клянусь всеми скифскими и эллинскими богами, что выручу ее из беды, чего бы мне это ни стоило!.. И ты должен помочь мне в этом.

– Но она же дочь одного из твоих поработителей, врага Палака!

– Она здесь ни при чем!.. Почему она должна страдать, быть рабой вшивого сармата, вместо того чтобы жить в доме отца своего и радоваться?.. О, я слишком хорошо знаю, что такое рабство, и не могу равнодушно говорить о нем!..

– О мой друг! Твои слова хороши!.. Я тоже был рабом и ненавижу рабство. И принадлежу к братству угнетенных сатавков, которые поклялись добиться своего освобождения от рабской зависимости. Того же хотят и городские рабы Пантикапея. Будь нашим братом.

– Что ж, я не против, мстить хозяевам – это по мне!

– Только вот смотрю я на тебя и удивляюсь. Вчера ты сбросил рабские цепи, еле живой бежал из Херсонеса, а сегодня хлопочешь о свободе гречанки, отец которой – мучитель тысяч таких, как мы с тобою!

– Отец ее мучитель, но не она!

– Девчонка, конечно, попала в беду. Но ты слишком близко к сердцу принимаешь ее несчастье. Она гречанка. А кто, как не греки, принесли в наши края обычай порабощения единоплеменников?.. Наши предки делали рабами лишь пленных врагов. Да и обращались с ними куда лучше.

– Девушка ни в чем не виновата! – упрямо настаивал Костобок.

– Хорошо, хорошо! Я готов помогать тебе, хотя мною руководит более желание надуть рябого сармата, чем освободить дочь херсонесского богача. Кажется, я даже нашел способ сделать это!.. Хо-хо-хо!..

Лайонак раскатисто расхохотался и неожиданно ударил Костобока по плечу.

– Мне пришла в голову удачная мысль!

– Что же ты придумал? Скажи на милость!

– Потом узнаешь. Я буду действовать через Ирану, а Ирана – через царицу… Теперь главное – чтобы никто не узнал, что Дева у нас поддельная!

– Этого никто не узнает!

– Вот это хорошо!

5

Опия была в отчаянии. Теперь, как никогда, ей казалось, что от возможности принести поклонение херсонесской богине зависит ее счастье и даже судьба Скифии.

– Я же знаю, – плакалась она Иране, – что если Палак не будет иметь законного наследника, то после его смерти начнутся раздоры между князьями. Каждый захочет сесть на царское место и возложить на голову диадему!

– А что, если послать тайного человека, он пробрался бы в Херсонес и от твоего имени, моя государыня, обратился бы к богине! – осторожно посоветовала рабыня.

– Это ты хорошо говоришь, Ирана. Но разве тот же Вастак сможет появиться в Херсонесе, прийти в храм Девы, принести ей дары и молитву скифской царицы? Его сразу же заметят и посадят на цепь как пленника или убьют как врага!

Накануне Ирана имела беседу с Лайонаком и действовала сейчас по заранее обдуманному плану.

– Великая и мудрая! – воскликнула она, падая на колени. – Я, конечно, глупая девка, твоя верная раба – и мое дело стелить тебе постель и кормить тебя… Но я знаю, как передать молитву твою херсонесской Деве!

– Ты сама хочешь сделать это?

– Нет, не сама!.. Но если ты получишь в руки херсонесскую жрицу, что сидит в юрте Урызмага, то сразу выиграешь возможность вытянуть у херсонесцев большой выкуп за нее и сможешь поручить ей поклониться богине от твоего имени!.. Богиня ее хорошо знает и, я уверена, послушает ее!

– Ах!.. Ты права!.. Но отдаст ли жрицу Урызмаг?