Великая Смута

Покончив с Лжедмитрием, заговорщики, не желавшие осложнения отношений с Сигизмундом, бросились спасать поляков. С помощью боярских дружин и стрельцов им удалось к одиннадцати часам дня обуздать и усмирить народ, прекратить резню. Сведения о количестве убитых разнятся — от одной до трех-четырех тысяч, причем потери поляков и русских были где-то сопоставимыми. Не пострадали ни Юрий Мнишек, ни князь Вишневецкий, ни послы польского короля. Спаслась и Марина Мнишек, спрятавшаяся во время захвата царского дворца под широкими юбками одной из своих фрейлин.

Три дня пролежали на Красной площади обезображенные тела Лжедмитрия и Басманова, после чего их предали земле. Местом последнего упокоения самозванца стало кладбище для бездомных и безродных за Серпуховскими воротами. Однако вскоре по Москве поползли слухи, что царь ожил и ходит ночью по улицам Москвы. Тогда труп его извлекли из могилы, сожгли, пепел зарядили в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда он пришел на Москву.

Как говорят летописцы, после убийства Отрепьева в Москве не наблюдалось ни глубокой скорби о нем, ни радостного настроения от одержанной победы. Получилось так, что одна партия победила другую, не задев чувств подавляющего большинства населения, которое ощущало себя пешкой, использованной втемную, в только что сыгранной политической авантюре.

…Еще не убрали с Лобного места останки того, кто совсем недавно величался «императором непобедимым», а на Красной площади уже толпятся посадские люди: купцы, ремесленники, разносчики. К ним выходят бояре, дьяки, духовенство и предлагают вместо отрешенного расстригиного приспешника Игнатия избрать нового патриарха, который бы возглавил временное правительство до созыва Земского собора по избранию нового царя. Но Москва всегда симпатизировала Шуйским, ведущим свое происхождение от старшего сына Александра Невского — Андрея, поэтому неудивительно, что в собравшейся толпе оказалась мощная «группа поддержки», проскандировавшая: «Патриарх — потом! Даешь в цари Василия Ивановича Шуйского!» Других предложений не последовало. Так Шуйский без учета мнения представителей других земель и вопреки «старине» стал «выкрикнутым» царем. А смута от этого лишь продолжала расти и шириться.

Глава VII Василий Иванович Шуйский