Великая сталинская империя

И не случайно Сталин, одобряя концепцию Рузвельта о контроле Большой четверки над миром, тем не менее, не исключал возможности резкой перемены курса западных триумфаторов в войне. Разрыв между бывшими союзниками и СССР произошел, как считают исследователи, после речи Черчилля в Фултоновском университете 5 марта 1946 года. Но и до этого, после своеобразного предательства Англии и США на конференции в Потсдаме, отношения начали постепенно ухудшаться, несмотря на усилия политиков-миротворцев с обеих сторон претворить идею Рузвельта в жизнь. А в Потсдаме союзники без ведома советской делегации, без корректур и дополнений Сталина предали огласке важный международный документ, касающийся победы над Германией.

Если конкретно, то Сталин и его сотрудники были ранее ознакомлены с черновиком этого документа, и Сталин был в общем-то согласен со всеми его положениями, но имел некоторые свои замечания в отношении уточнения формулировок. Некоторые его замечания союзники учли, но перед оглашением документа не предупредили Сталина и его делегацию. Другие советские и американские исследователи считают, что Сталин все же был предупрежден, но не получил вовремя окончательного варианта документа. В советской историографии принято считать некорректный поступок союзников своего рода изменой. С точки зрения международной политики и дипломатии такое пренебрежительное отношение к главе основной державы-победительницы было недопустимым.

Архивные сведения из США и Британии показывают, что уже тогда некоторые ведущие политики Запада искали повод для прекращения сближения с СССР, для срыва рузвельтовских замыслов: этих реакционеров больше устраивало идеологическое жесткое противостояние Запада и Востока. И такой момент они уловили на Потсдамской конференции. Однако Сталин, поразмыслив, решил все же сохранять прежние отношения с союзниками, надеясь, что досадный потсдамский «казус» больше не повторится и что провокации ограничатся только этим фактом.

А между тем события развивались следующим образом. На рубеже 1946–1947 годов в воззрениях общества европейских стран проявились новые разнонаправленные тенденции. В советской оккупационной зоне они выразились в отчетливом усилении позиции левых сил. Это показали парламентские выборы. Однако раскрытые после 1991 года материалы российских архивов показывают, что по крайней мере в трех странах — Польше, Венгрии и Румынии — итоги выборов были сфальсифицированы. Но даже если бы фальсификации и не было, влияние коммунистов в этих странах было достаточно сильным, чтобы их представители попали в госструктуры. Правда, их бы было меньше, но без них политика страны все равно не делалась бы. Коммунисты завоевывали симпатии населения прежде всего тем, что рисовали заманчивые планы более быстрого преодоления разрухи в районах, сильно пострадавших от боевых действий, они обещали наладить нормальную цивилизованную жизнь при переходе на социалистические начала экономики.

Демократы же процесс восстановления видели несколько более длительным и ориентировались на получение экономической помощи от прогрессивных союзников — американцев и англичан. В связи с этим, несмотря на внутренние трудности в Союзе, Москва стала оказывать техническую помощь странам Восточной Европы, чтобы подкрепить заверения тамошних коммунистов и укрепить их власть. И такая политика «подкармливания, подпитки сырьем, финансами и энергоносителями» братских стран СЭВ, продолжавшаяся десятилетиями, тоже имела разрушительные последствия для коммунистической идеологии. Внутри Союза осведомленные об этом интеллигенты и трудящиеся роптали: «Сами живем на 150–200 рублей, а задаром качаем нефть и газ полякам и чехам, когда можно энергоноситель продавать за доллары и за этот счет повышать нам зарплаты и пенсии, строить хорошее жилье, а не хрущевские «птичники».

Это недовольство было вполне справедливым, поскольку соцстраны уже в начале 60-х годов были в состоянии покупать у нас сырье и материалы по более высоким ценам. Однако в Кремле считали, что надо «задобрить» наших социалистических братьев, чтоб они меньше поглядывали на Запад и больше зависели от СССР. «Братья» же все равно поглядывали на более зажиточный и свободный в торговле и производстве капитализм. Такова реальная психология любого нормального человека, желающего жить без коммунистических установок, понуканий, указов и планов.

А в послевоенной Европе, одновременно с ориентацией оккупированных Советами стран на левые силы по другую сторону Эльбы, наблюдалась иная психологическая и социально-политическая тенденция. Там были налицо перспективы реальной (и при том значительной!) экономической помощи для преодоления последствий войны со стороны крупнейшей державы мира — США. Значительно более быстрое улучшение социально-экономического положения снижало общественную напряженность и ослабляло влияние левых сил. На этой основе постепенно и укрепились союзнические отношения с США.