Великая сталинская империя

Теперь мы знаем и о другом фрагменте этого выступления, вызвавшего резкое неприятие, раздражение Сталина и заставившего его сравнить Черчилля с Гитлером. Суть в том, что экс-премьер поставил на одну доску коммунистическое и неофашистские режимы, опасаясь, что и они в скором времени будут иметь ядерное оружие. Вот с этого момента, с начала и середины марта 1946 года, началось взаимное идеологическое заплевывание между Кремлем и Западом и обострилась конфронтация. Попытка Сталина сделать советскую политическую журналистику умеренной в отношении Запада не удалась, он сам вскоре отменил установку своих идеологов, данную прессе и радио.

Сталин в гневе на выступление Черчилля почему-то не придал значения другой его фразе, определяющей политические планы Запада в противостоянии с социалистической системой: «Это не наша обязанность… вмешиваться насильственно во внутренние дела стран, которые мы не победили в войне, — оговорился Черчилль. — Но мы не должны прекращать бесстрашно проповедовать большие принципы свободы и прав человека, которые являются достижением англоговорящего мира и которые через Великую Хартию Вольностей, Билль о правах, Хабеас Корпус акт, суд присяжных и английское общее право находят их наиболее известное воплощение в Американской Декларации Независимости».

А что мы знали вообще до конца перестройки о Великой Хартии Вольностей, Декларации Независимости и вообще о законодательной охране прав человека на Западе? Уже эти важнейшие исторические юридические документы сдерживали в разные годы горячие головы политиков и генералов, готовых спровоцировать конфликт с социалистическим лагерем. К тому же западное общество в силу своей более самостоятельной, менее зашоренной психологии и условий улучшения материального благосостояния просто в своей массе не желало тотальной войны против «супердержавы СССР» и его союзников в Восточной Европе и Юго-Восточной Азии.

Развивая идею правового государства, Черчилль говорил 55 лет назад то, что сейчас беспокоит население стран СНГ, требующих от парламентов и правительств создания настоящей правовой системы и прекращения экономического и криминального беспредела. Вот эти слова давно покойного британского экс-премьера: «… люди любой страны должны иметь конституционное право, свободные выборы с секретным избирательным бюллетенем, чтобы выбирать или изменить характер или форму правительства, которое ими правит; это свобода слова и мысли, это суды, независимые от исполнителя, не смещаемые любой стороной, которые должны управлять законами, которые получили широкое согласие большинства или освящены традициями. Свобода должна быть в каждом доме…»

К сожалению, в СНГ только рассуждают о суде присяжных, результаты выборов часто нагло подтасовываются, а в домах вместо свободы и уверенности в завтрашнем дне поселились нужда, страх перед произволом чиновников и правоохранительных органов. Черчилль задолго до рождения постсоветской демократии говорил, что закон только тогда закон, когда слова не расходятся с делом, когда дано «нам проповедовать, что мы практикуем, и практиковать, что мы проповедуем». Эти слова как раз касаются народных избранников и чиновников во всех эшелонах властных ветвей. Драма для современников заключается в том, что сталинизм и последовавшие за ним «подправленные, подкрашенные режимы» продержались слишком долго и задержали наше вступление в мировое цивилизованное правовое сообщество.

А в 1946 году, когда разразился послевоенный голод в СССР, морально подавленное большевизмом сознание простого трудяги и интеллигента просто не вмещало в себя понятия о другой, иной, чем в Союзе, жизни. Парадоксально и то, что наши пролетарии и селяне, получавшие гроши за свой труд по сравнению с западными трудящимися, тем не менее, восторженно одобряли внутреннюю экономическую политику Сталина и предавали анафеме на митингах и собраниях идею западного свободного предпринимательства, идею развития и государственной поддержки мелкого и среднего производителя.