Великая степь

Таманцев же не проигрывал при любом исходе дела. Либо он избавлялся от потенциальных оппозиционеров, либо его наперсник Звягинцев получал время, чтобы прибрать все вожжи к рукам. Милена в генеральской игре оказалась мелкой разменной монеткой. Как, впрочем, и жена, г-жа Мозырева — уже сброшенная со счета.

Гамаюн не терпел штабных интриг и сознательно держался от них подальше, сосредоточившись на внешних проблемах Девятки. На Степи. Но сейчас… Тревожно было подполковнику. Как поведет себя Звягинцев? Какими методами попробует завоевать авторитет в Отделе и в Степи?

Звягинцева подполковник знал хорошо. Пока оставалась вероятность возвращения, тот демонстративно держался в стороне от многого. От ареста Орлова. От рейдов в степь — хотя не раз высказывал мысль, что хороший степняк — мертвый степняк. И Гамаюн подозревал, что после отключения, после бесплодной попытки вернуться, Звягинцев наломает дров. Которые полыхнут жарко. Очень жарко.

6

Кочевье пылало.

Пламя над кибитками поднялось жарко и весело. Сухое дерево занялось мгновенно. Войлок съеживался от жара, вспыхивал — отвратно несло горелой шерстью. В огне корчились трупы — обезглавленные.

В этот рейд Звягинцев взял самых надежных. Тех, кто жаждал кровавой мести за Посты и Ак-Июс. Кто считал, что лучшая политика — выжечь и перебить всё и всех на три дня конного пути от Девятки.

Уцелевшие воины — человек пятнадцать — стояли связанные. Смотрели, как сгорают жены и дети, убитые у них на глазах.

К старейшине, тоже связанному, стоявшему в стороне, вразвалку подошел человек. Миша Псоев, известный лейтенанту Старченко и покойному Щуке как лже-черпак. Отчаянный боец. Доброволец, пришедший в Отдел одним из первых. Пришедший по простой причине — нравилось убивать.

— Хорошо кожу сдираешь? — поинтересовался Миша. — Хочу научиться. На тебе и попрактикуюсь.

«Попрактикуюсь» Псоев сказал по-русски. Остальное на языке адамаров. Миша вынул нож, оглядел седого, невысокого старейшину взглядом скульптора, примеряющегося к глыбе мрамора. Сказал снова по-русски:

— Если что не так сделаю — подскажешь…

…Воинов оставили жить. Когда все кончилось, выкололи глаза, развязали и отпустили. Одного зрения не лишили, но обрубили обе кисти. Раны аккуратно продезинфицировали, забинтовали. Пусть всем рассказывают, что в Степи появился человек куда страшнее Карахара.

Реклама в любом деле — главное.

IX. Пещера Ваир-хана

1

Скала в форме воловьего рога действительно торчала из озера, видимая издалека. Но на ее траверз выйти не удалось. Километрах в пяти-шести от предполагаемого местоположения пещеры скалы подступали близко к воде. Узкая полоса галечного пляжа усыпана глыбами — завал не сплошной, но технике не пробиться.

Гамаюн задумался. Случайность? Каприз природы? Или онгоны предусмотрели вариант атаки на гусеничных и колесных машинах?

Ясно одно — камни в этом положении лежат долгие годы.

Вариантов оставалось два — или идти на разведку и вероятный приступ в пешем порядке, или расчищать дорогу. Весьма шумно расчищать — некоторые многотонные обломки без взрывчатки с места не сдвинешь. Не исключено, что и у входа в пещеру потребуются взрывные работы. Едва ли онгоны после визита Ваир-хана не обезопасили себя от лихих налетов.

— Вася, остаешься за старшего, — сказал подполковник Скоробогатову. — Маленькие валуны оттаскивайте тросами, большие взрывайте. К вечеру дорога должна быть расчищена. Ткачик! Отбери группу пятнадцать человек —– и к пещере, на разведку. Я иду с вами. Посмотрим, что к чему. Полчаса на сборы.

Пейзаж вокруг дышал миром и спокойствием. Волны ласково лизали берег — безветрие. Крохотный ручеек, почти пересохший, журчал, едва видимый сквозь береговую гальку. Вода в нем оказалась прозрачная и горько-соленая… Озером проплыла стайка тюленей — непуганые, они удивленно таращили круглые глаза на странных людей и невиданную технику. Хотелось снять опостылевшую сферу, сбросить все и бежать по линии прибоя, брызгаясь и хохоча как мальчишка.

А убивать и умирать не хотелось.

Но придется.

2

Дисциплина у нукеров Сугедея царила железная. Приказ десятника — закон. Нарушителям — смерть. Десятники столь же безоговорочно подчинялись сотникам — и так далее, до темников, выслушивавших приказы от самого хана.

Эта жесткая командная иерархия оборачивалась сейчас своей обратной стороной. Никто из тронувшихся в поход почти семнадцати тысяч всадников не смел спросить своих темников — Ваньхе и Угилая — куда и зачем они их ведут. И кто те трое неизвестных, закутанных в длинные накидки всадников, что неотлучно едут рядом с военачальниками. И — самое главное — что думает об этом неожиданном походе хан Сугедей.

Впрочем, кое у кого в голове такие вопросы возникали. Но ненадолго — трое странных всадников зорко следили (не глазами) за моральным духом войска. И вопросы исчезали сами собой, бесследно — приказы исполнялись без особого воодушевления, но неукоснительно.

Шли быстро, с двумя заводными конями каждый. Путь казался прям, как полет стрелы. Острие стрелы нацелилось на Девятку.

3