Великая степь

Может, имелся изначально во всём этом какой-то сакральный смысл, утратившийся в детской игре. Может даже, имело это какую-то отдалённую связь с гигантскими пирамидами Египта и Мексики… Карахар не знал. Но точно такие пирамидки складывали бойцы Отдела над местами, где пытали и убивали их захваченных товарищей.

Складывали из голов степняков.

— Знаки Карахара… А ты знаешь, как кочевники сдирали кожу с наших пленных? — сказал Карахар медленно. — Процесс кропотливый и всё выполняется аккуратно, не спеша. Самый шик — снять без лишнего разреза, целиком. Большой шов делают один — по внутренней стороне ног от пятки до пятки — через пах. Закончив всё, этот шов зашивают. Потом начинают с пальцев ног, делают разрезы между ними крохотными узенькими ножами, похожими на сплющенное шило. Очень острыми… Ногти оставляют на коже — подсекают, отделяют от пальцев. Потом снимают кожу со всей ноги, ковром, это несложно. Потом — с другой. От паха и ягодиц начинают стягивать чулком, цельную — аккуратно, неторопливо. Половые органы оставляют на коже, это важно. Дойдя до верха груди, берутся за руки — стягивают кожу, как длинную перчатку. Последние фаланги пальцев отсекают, оставляют внутри. Потом — голова. Самая тонкая и важная часть работы. Ушные и носовые хрящи оставляют, мышцы губ тоже — там кожа тонкая и нежная — подсекают, отделяют целиком от челюстей. Вот и всё. Соскабливают аккуратненько прирези мяса и жира — и остаётся выдержать неделю в крепком рассоле, просушить, набив просом и придав нужную форму. Иногда сразу вставляют каркас — потом добавляют набивку… Говорят, чучело можно хранить лет двадцать… А человек, если всё сделано правильно, без кожи остаётся живым… И улыбается — без губ. Иногда, содрав кожу-трофей, отпускают — иди, куда хочешь… Иногда, если враг чем-то знаменит — делают чашу из черепа…

Карахар опрокинул бутылку над пиалой. Несколько сиротливых капель упали с горлышка… Сергей молчал. Не знал, что сказать. Что жестокость плодит и приумножает жестокость? Не всегда так, иногда — останавливает. Через месяц после появления «знаков Карахара» к пленным с Девятки относились в степи иначе… И почти прекратили нападения на выходящих за периметр чужаков… Конечно, позже протянулась трасса на полуостров, прошедшая по чьим-то землям, и опять лилась кровь, — но воевали с ними уже как с равными. Как с достойными уважения противниками. Можно ли было добиться этого уважения без кошмарных пирамид из отсечённых голов? Пак не знал.

Но одно он знал точно — что ни за какие сокровища земли и неба не согласился бы поменяться судьбой с захватившими Милену людьми.

5

Другой разговор. Серьёзный разговор серьёзных людей.

— Нет, Миша. Гамаюну — конец. И не потому, что Милену не уберёг. Просто Отдел своё дело сделал. Степняки поняли раз и навсегда — с нами шутки плохи. И внутри периметра тоже всё теперь тише воды, ниже травы сидеть будут. Отдел в нынешнем. виде — подмявший всё и всех под себя — Таманцев больше не потерпит. Звягинцева надо держаться, Миша…

Миша — известный лейтенанту Старченко и Щуке как лже-черпак — не возражает. По большому счёту ему всё равно, под чьим началом убивать…

6

Выстрел. Тут же второй. Женский крик — перешедший в поскуливание. Света нет, но стрелявший хорошо видит в темноте. Голос — без малейших эмоций. Звучит монотонно, размеренно, на одном дыхании:

— Думала, сука, что я не вернусь, пошла дырой тут же вертеть во все стороны, не знаешь уж под кого подлезть, до черпаков дошла, всё свербит, всё неймётся…

Третий выстрел. После долгой паузы — ещё один.

Часть вторая ДЕВА И ДРАКОН

I. Гамаюн

1

Приказ был короток — три пункта.

Первый освобождал (без объяснения причин) подполковника Гамаюна от должности начальника Отдела внутренней безопасности и служебных расследований. Второй — назначал на указанную должность полковника Звягинцева. Третий — предписывал освобождённому передать дела назначенному в трёхдневный срок.

Гамаюн готовился к сдаче дел. Бегло просматривал бумаги со слабой надеждой: что пропустил, не заметил, не оценил нечто не бросающееся в глаза, но крайне важное. То, что поможет связать в единое целое концы имевшихся в руках разрозненных нитей.

Ничего.

Ничего нового он в знакомых документах не увидел. Отложил очередную папку и стал разбирать вчерашнюю текучку — с которой за путчем и прочими делами не успел ознакомиться.

Ознакомилась со входящими документами дежурившая по отделу Багира — и по своему усмотрению рассортировала. Папку, помеченную размашистым словом: «…НЯ» — Гамаюн отложил, не читая. Пусть Звягинцев изучает. (Не просмотренным остался проект какого-то спермотоксикозника о введении на Девятке многожёнства для офицеров и домов терпимости со степным персоналом — для нижних чинов; трагичная история троицы, распивавшей на кухне тёпленький, только-только из-под краника, самогон — и получившей обширные ожоги первой-второй степени в результате взрыва работавшего рядом аппарата; очередное заявление г-жи Мозыревой, усмотревшей очередное покушение на устои — и т. д. и т. п.)