Великая тайна Фархелема

— Но на поддельное извещение об особо опасной инфекции — сообразительности хватило? Видите, мы и это знаем… И даже — как вы угнали автобус, поставили в Керафо во дворе дома, где живёт один ваш знакомый, и стучали среди ночи к нему в окно, чтобы вам открыли дверь балкона — для чего вам пришлось влезть на крышу автобуса. Но вас там почему-то не услышали — и вы, решив, что никого нет дома, бежали дальше, бросив автобус прямо во дворе…

«Так вот — официальная версия… — понял Джантар. — Хоть моя семья в безопасности…»

— Хорошо голословно оговаривать тех, кто в шоке сами не всё помнят! — ответила Фиар. — Но мы же — не мифические, газетные образы подростка-преступника, мы — реальные люди, с которыми в трудный момент может случиться и такое…

— Да, с вами трудно говорить, — признал голос на том конце. — Но не приходило вам на ум — что всё и произошло из-за вашей записи? И именно вас так искали по всей Дисоеме? Вас, подростков-особорежимников, которые вообразили, что умнее других, и им можно то, что другим нельзя?

«И… всё-таки мы? — будто оглушило Джантара уже этим — так, что и всё пережитое, и всё окружающее на миг отступило в тень нереальности. — Или… Нет! Просто хотят поймать на раскаянии, чувстве вины…»

— Не верьте… — прошептал Ратона, тоже поняв. — Уже точно — игра на совести…

— Но что такого сделали именно мы? — переспросил Лартаяу. — Если вообще многие ходили туда делать записи?

— И почему обязательно — особорежимники? — добавка Фиар. — То всё были самые обычные подростки — а в принципе могли и взрослые! При чём же тут — больные, которым не по силам пойти в то подземелье?

— А что следовало думать? Ведь кто считает себя привилегированным сословием среди детей — если не такие, как вы? Которым можно не работать, не учиться, не стараться быть здоровыми, не развиваться физически — в надежде, что всё и всегда за вас сделают другие? Вот мы стали искать среди вас — и видите, не ошиблись!

— Искать кого? — переспросила Фиар. — И зачем? Что особенного записано, чтобы это могло оправдать такие действия?

— Они, что, действительно не понимают? — прозвучало на том конце как бы не прямо в микрофон, а в сторону. — Намекнуть, чтобы дошло, что сделали?

— Значит — действительно не смотрели, не всё помнят, или не всё поняли, — ответил другой голос. (Там… не подозревали, что их переговоры между собой слышны здесь?) — А то иначе — сами понимаете…

— Нет, но — сейчас, отсюда, из этого телецентра! — ещё кому-то третьему, судя по интонациям, почти изменило самообладание. — Когда они все тоже как раз здесь! Что, скажете — совпадение?

— Подождите, их в той аппаратное просто не было, — неуверенно возразил ещё кто-то. — И сама передача шла не оттуда. А откуда — ещё не установили…

— Да, их будто нарочно послали, чтобы отвлечь нас, — согласился ещё далёкий голос. — Чтобы мы ловили и ждали их — а тем временем кто-то другой… Хотя что уже говорить — столько людей увидели…

— А они как бы ни при чём? — ответил тот третий, готовый сорваться. — Но объективно они же — соучастники!

— Да сами действовали под каким-то гипнозом. В конце концов — только дети, пусть и экстрасенсы…

— Хотите сказать — экстрасенсов такой силы можно самих загипнотизировать, чтобы ничего не помнили? А главное — что с ними делать? Теперь, когда тайна уже раскрыта?

— Они там прямо сходят с ума… — прошептала Фиар в паузе этого спора, передаваемого по радиосвязи. — И это тоже идёт в эфир — будто забыли все правила безопасности…

— Но что за тайна? — вырвалось у Итагаро. — Что на самом деле пошло в эфир?

— Чего мы ждём, надо бежать отсюда! — спохватился Талир. — Пока они решают, что с нами делать!

— Тише, могут услышать! — ответила Фиар. — Хотя возможно, ты прав…

— Им, кажется, вовсе уже не до нас… — начал Итагаро. — Но какая тайна? Если во второй записи тоже была чушь…

…И тут уже новая догадка не то что молнией — взрывом Сверхновой озарила сознание Джантара…

— Так… они хотят сказать, что… всё это — на самом деле? — вырвалось у него. — Что — вовсе не фантастика, и не чей-то бред? А… и есть та самая тайна?

Совсем уж мёртвая, глухая тишина будто сгустила тьму вокруг после его слов. Затих и аппарат радиосвязи — будто на том конце тоже всё замерло в шоке. И лишь где-то вдалеке ещё слышались смутные, едва различимые звуки, не давая совсем отключиться от реальности…

— … Здесь не пройти из-за пены и стекла, — как-то буднично, словно ничего не случилось, донеслось вдруг из кольцевого коридора, прорвав эту тишину — и прозрачно-призрачный овал света фонарика скользнул по остаткам стекла, оборвавшись на изломе. — Придётся с другой стороны… А вы хоть не стреляйте, и не устраивайте никаких чудес, — опасливо добавил голос из коридора. — Мы только заберём раненых и уйдём…

И вновь повисла тишина, в которой слышались лишь удаляющиеся шаги посланных за ранеными. И в этой тишине, казалось — так же беззвучно рушились уже последние остатки веры во что-то, и последние остатки понимания, что вообще происходит…