Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

Есть несколько интересных фактов, косвенно подтверждающих возможность прилета Гитлера в Москву в августе 1939 г. Шеф-пилот Гитлера Ганс Баур утверждает, что 23 августа пилотируемый им самолет (разумеется, он указывает, что с Риббентропом на борту) встречал, а 24 августа провожал Молотов. Хотя, согласно публикациям в прессе и многим мемуарам, а также кинокадрам, это делал замнаркома Потемкин. Так может быть, самолет с Гитлером на борту, который вел Баур, приземлился не на Центральном аэродроме, а на одном из подмосковных военных аэродромов?

Весьма показателен еще один факт. Когда делегация летела из Москвы, в воздухе якобы была получена команда фюрера приземлиться не в Берхтесгадене, а в Берлине. «Неожиданно наш самолет радиограммой повернули на Берлин, куда Гитлер вылетел в тот же день», – написал в своих предсмертных мемуарах Риббентроп. Это значит, что Гитлер приземлился в Берлине, якобы возвращаясь из Берхтесгадена, в тот самый день, когда Риббентроп прилетел из Москвы. Интересно отметить, что и Гитлер, и Риббентроп были в этот день (24 августа) в белых плащах (см. ниже), хотя Риббентроп прилетел в Москву 23 августа в черном (см. справа).

24 августа 1939 г. Гитлер прилетел из Берхтесгадена в Берлин встречать Риббентропа. Кинокадр немецкой хроники.

23 августа 1939 г. кинокадр сделан в Москве в день прилета.

24 августа 1939 г. Кинокадр сделан в Москве в день отлета.

А теперь проанализируем несколько фактов, опровергающих возможность пребывания Гитлера в Москве в августе 1939 г. с делегацией Риббентропа. Статс-секретарь МИД Германии Вейцзекер в своих воспоминаниях «Посол третьего рейха» пишет: «Договорившись о том, что я приеду к Гитлеру на следующее утро с Хендерсоном (посол Англии в Берлине. – А. О.), я отправился спать… Всем известно, как протекали беседы в Бергхофе, одна состоялась утром, а другая в полдень 23 августа 1939 года… На следующее утро, 24 августа, я общался с Гитлером наедине… 24 августа, после нашего возвращения на самолете в Берлин, стало ясно, что британский парламент не оказал Гитлеру того уважения, на которое тот рассчитывал… Вечером того же дня Гитлер в присутствии Геринга и меня заставил только что вернувшегося Риббентропа описать, как выглядела ситуация в Москве» [14. C. 216–218].

На первый взгляд, эта цитата говорит о том, что Гитлер не мог быть в Москве 23–24 августа. Но не будем забывать, что, во-первых, свои воспоминания Вейцзекер писал в тюрьме в 1947–1950 гг., а значит, он не мог не считаться с официальной точкой зрения стран антигитлеровской коалиции. А, во-вторых, единственная встреча Гитлера в эти дни с иностранцем, послом Англии Гендерсоном, в присутствии Вейцзекера могла произойти действительно 23 августа, но утром, еще до вылета фюрера в Москву. Вторая беседа Вейцзекера с Гитлером 23 августа и «общение наедине» 24 августа вполне могли состояться… по телефону, когда фюрер уже был в Москве, или по радио во время полета (ведь Риббентроп пишет, что получил указание фюрера об изменении маршрута полета именно по радио). А вечером 24 августа все они собрались в Берлине.

Есть еще одно косвенное свидетельство в пользу тайного приезда Гитлера в Москву с делегацией Риббентропа. Пилот Баур описывает прилет в Москву так: «Пока мы кружили над аэродромом, я смотрел вниз и думал: “Что за беда! Что там происходит?” Я видел десятки советских флагов и германских со свастиками, развевавшихся по ветру, внушительный почетный караул и оркестр со сверкающими на солнце медными инструментами» [4. C. 204–205]. А вот что докладывал своему правительству посол США в Москве Ч. Болен: «Возникшее замешательство отразилось даже на самой церемонии приема Риббентропа в Москве. У русских не было нацистских флагов. Наконец их достали – флаги с изображением свастики – на студии “Мосфильм”, где снимались антифашистские фильмы. Советский оркестр спешно разучил нацистский гимн. Этот гимн был сыгран вместе с “Интернационалом” в аэропорту, куда приземлился Риббентроп» [52. C. 35].

Риббентроп же в своих мемуарах отмечает советский и германский флаги в единственном числе: «Мы прибыли в московский аэропорт, над которым рядом с флагом Советского Союза развевался флаг рейха». П. Шмидт в своих воспоминаниях также отметил, что, выйдя из самолета, увидел «флаг со свастикой в дружеском соприкосновении с флагом с серпом и молотом» – оба флага в единственном числе.