Читаем Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты полностью

Великая тайна Великой Отечественной. Глаза открыты

Сталин, пишет Кузнецов (см. с. 355–357, 365), не позднее 14 часов 21 июня «признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным». До вечера Сталин занимался военными вопросами. Вечером он распорядился запретить партийным работникам воскресный отдых и выезд за город: «Возможно нападение немцев». В 23 часа Генштаб привел в готовность пограничные округа.

А ночью ни один телефон Сталина не отвечал. Дежурный в Кремле, когда Кузнецов хочет доложить Сталину, что началась война, что бомбят Севастополь, соединяет Кузнецова с Маленковым. В ту ночь Маленков – первый человек в государстве.

«Вы понимаете, что вы докладываете?» – раздраженно и недовольно отвечает Маленков и, не желая ничего слушать, вешает трубку.

Трибуц не выполнил приказ Кузнецова. Может быть, Трибуц имел другие «ходы наверх»?..

«Боевая летопись ВМФ…» (см. с. 91) без комментариев фиксирует, что Военный совет КБФ объявил по флоту о нападении Германии в 4 часа 49 минут: после налета авиации противника на Кронштадт и Красногорский рейд. А все части и соединения Балтфлота, говорит «Летопись», перешли на готовность номер 1 только к девятнадцати часам 22 июня.

Так выходит и по книге Грищенки: его лодка «Л-3» доложила о готовности выйти в море к 18 часам…

А. О.: Текст радиограммы Трибуца абсолютно совпадает со странными указаниями, которые в этот день поступали командирам частей и соединений западных округов от отдельных представителей высшего командования, участвовавших в совещании 24 мая 1941 г. в кабинете Сталина, например – члена Военного Совета ПрибОВО корпусного комиссара Диброва. Так как штаб Балтфлота находился на территории ПрибОВО в Таллине, их командование тесно общалось, поэтому Диброва мог сообщить Трибуцу наказ об избегании провокации и необходимых действиях, если она вдруг произойдет, слышанный им лично из уст вождя. Тогда возможны два варианта объяснения этой странной ситуации. Либо, получив 21 июня в 23.35 указание о переходе на готовность № 1 лично от наркомфлота Кузнецова, а затем информацию Диброва, передавшего слова Сталина по этому вопросу, Трибуц решил принять к исполнению наказ вождя (тогда непонятно, почему он не сообщил об этом Кузнецову во время их телефонного разговора и почему разослал свою успокоительную радиограмму по Балтийскому флоту лишь через 4,5 часа). Либо до начала боевых действий никакого указания о переводе флотов на готовность № 1 Кузнецов не давал. Поразительно и то, что согласно «Боевой летописи ВМФ…» на готовность № 1 корабли и части Балтфлота 22 июня перешли лишь к 19.00.

Это, скорее всего, означает, что никакого нападения (за исключением утренних налетов «неизвестных самолетов», сбросивших «магнитные донные мины», и бомбежки аэродрома под Либавой, в этот день на Балтфлоте не было, так как бомбежку флотов в этот день по тайной договоренности Гитлера с Черчиллем взяли на себя англичане.