Великая война. 1914–1918

Армия на востоке превращалась в мощную ударную силу. Несмотря на то что в оставшиеся на западе войска входили элитные подразделения, большая их часть состояла из подразделений, сформированных не в Пруссии, а в Баварии, Саксонии и Гессене, а также менее опытного резерва и необученных дивизий, сформированных во время войны. При таких обстоятельствах совсем неудивительно, что оборонительная доктрина Фалькенхайна была очень жесткой. Главным рубежом сопротивления, хорошо укрепленным, должна была стать передовая — ее следовало удерживать любой ценой, а при потере позиции тут же контратаковать и отбивать ее. Вторую линию сооружать предписывалось только в качестве меры предосторожности. Некоторые немецкие военачальники, в том числе кронпринц Рупрехт Баварский, который командовал 6-й армией, противостоящей британцам во Фландрии, даже возражали против возведения второй линии траншей, убежденные, что передовые части будут сражаться не так яростно, если знают, что им есть куда отступать. И только 6 мая 1915 года Верховное командование отдало приказ, предписывающий укрепить весь немецкий фронт второй линией траншей, отстоящей от первой на 2–3 километра[326]. Однако к тому времени передовая линия уже превратилась в гигантское оборонительное сооружение. В меловых породах Артуа и Соммы, на холмах у Эны и Мёза немецкие пехотинцы выкопали глубокие укрытия, способные защитить их от снарядов. Позади окопов, стены которых были усилены бревнами и железом, начали появляться бетонные пулеметные точки. Брустверы были широкими и высокими, на дно траншей укладывали деревянный настил. В военном отношении немецкий фронт укреплялся с каждой неделей. Жизнь на передовой тоже стала комфортнее. В самых глубоких блиндажах появлялось электрическое освещение, а также деревянные полы, обшитые досками стены, кровати и картины (кое-где даже были ковры). В тыл к артиллерийским батареям поддержки из подземных командных пунктов тянулись телефонные провода. Немцы устраивались надолго.

Французы себе подобных удобств не позволяли. Оккупировавшего их отчизну врага — к октябрю 1914 года захваченными оказались департаменты Нор, Па-де-Кале, Сомма, Уаза, Эна, Марна, Арденны, Мёз, Мёрт и Мозель и Вогезы — нужно было изгнать как можно быстрее. Более того, оккупация стала не просто нарушением целостности территории страны. Она нанесла серьезный ущерб экономике Франции. 80 ее департаментов, напрямую не затронутых войной, были преимущественно сельскохозяйственными. В 10 департаментах, захваченных Германией, находилась значительная часть обрабатывающей промышленности Франции, а также большинство месторождений угля и железной руды. Их необходимо было вернуть — хотя бы ради того, чтобы иметь возможность продолжать войну. Не в последнюю очередь поэтому Жоффр запретил сооружать непреодолимые передовые укрепления по образцу немецких — он хотел, чтобы солдаты использовали удерживаемые позиции как основу для наступления через нейтральную полосу. Конечно, Жоффру, как и Фалькенхайну, приходилось экономить силы, но если его немецкий оппонент стремился превратить весь Восточный фронт в сектор позиционной войны, чтобы перебросить высвободившиеся подразделения на восток, то французский главнокомандующий хотел разделить его на пассивные и активные сектора и для наступательных операций перебрасывать силы с первых на вторые. Это разделение диктовалось географией. Заболоченные и холмистые участки — Фландрия на севере, возвышенности у Мёза и Вогезы на юге — должны были оставаться пассивными. На роль активных подходили промежуточные участки, особенно прилегающие к большим выступам немецкой линии обороны в меловых горах Соммы в Аррасе и в Шампани вблизи Реймса.