Великая война без ретуши. Записки корпусного врача

5 февраля. Около 7 утра в Киеве. На вокзале не столь удручающая картина, как в декабре месяце, когда я ехал на Москву: и меньше толчеи людской, и в отношении продовольствия лучше — на столах лежит большими кучами белый хлеб, а также рафинированный сахар вместо сахарного песка. Носильщики и официанты сами идут навстречу публике с предложением «чего изволите?», и за ними не надо было пассажирам ухаживать, как тогда. Вкусные горячие пирожки с рисом-морковью по 10 коп[еек]; рассольник с потрохами — 40 к[опеек]; омлет с почками — 1 р[убль] 25 к[опеек]. Видны даже валяющиеся куски недоеденного белого хлеба! […]

6 февраля. Утром в Проскурове[844]. В вагонах толчея непротолченная, через коридоры нельзя пройти. Около 5 час[ов] вечера в Тарнополе. В б вечера на этапном поезде в Бучач, куда прибыл под утро.

7 февраля. Заехал в штаб армии; повидался с милейшим генерал-квартирмейст[ером] Незнамовым. Штабные аристократы встают по-господски чуть ли не в 11 часов утра. Досуга у них много; очень заняты собой персонально — с увлечением нек[ото]рые предаются массажу, вытиранием какими-то примочками красных пятнышек у себя на лысинах, приемом регулярно через известные интервалы разных медицинских снадобий «от малокровия», «от катара желудка» (читай — от обжорства!) и т.д. […]

После обеда выехал в автомобиле на Подгайцы, а из них — на лошадях прибыл к 6 часам вечера в Завалув, прозванный нашими штабными остряками «Незалуповым». Чудная погода, глубокий санный путь; дорога — в горах. Опять у себя «на позициях»; как будто бы и не ездил в отпуск. […]

12 февраля. […] Московским] окружн[ым] воен[но]-санит[арным] инспектором назначен Алеша Никитин потому, что устраивал лазарет при обители «пресвятой» велик[ой] княгини Елиз[аветы] Федоровны и лечил когда-то каких-то великих княжат; начальником санитарной части нашего фронта назначен неведомый мне врач Петров потому, что его какой-то родственник был воспитателем наследника; «протерший» себе всю задницу в Главн[ом] военно-санит[арном] управлении канцелярский скриба д-р Млодовский еще летом назначен Главным врачебным инспектором (общеимперским!!) только потому, что его не то брат, не то дядя состоит управляющим имениями принца Ольденбургского, и проч., и проч. Так даются ответственные высокие должности на Святой Руси, как даются места прислуге господами, с той лишь разницей, что господа в свои вотчины все-таки норовят брать кого-либо подоброкачественнее на обслуживающую их работу, а в ведомствах же наших самодержавными господами положения устраивается и всякая шваль лишь для прокорма, без соображения годности для государственных интересов[845]. […]

14 февраля. Тепло. Поехал в 13-ю дивизию. Побывал в звериных логовищах — «лисьих норах», в к[ото]рых живут наши серые страстотерпцы; повидать же их во всей удручающей обстановке — это надолго испортить свое душевное настроение[846]. […] Тоскует по миру почтеннейший «начдив» Коссовский[847] с двумя «Георгиями»; от него узнал, что в «сферах» вместо Григория Распутина появилась и задает тон какая-то «Анна Смердящая»[848].

Прибыл на место генерала Федорова новый инспектор артиллерийского] корпуса Ивашинцев[849], «из молодых — ранний», типа «нервостервика»… [..]

17 февраля. Ночью в штабе был переполох: немцы с целью, вероятно, «охоты за черепами» внезапно ворвались в окопы одной из рот 46-го полка. […]

18 февраля. В ночном нападении немцев на один из участков 46-го полка противнику достался порядочный трофей: сцапано в плен наших «православных» 177 чел[овек], убито 30, ранено около 128 чел[овек], из офицеров пропало без вести — 3; кроме того, забрано у нас еще 7 пулеметов!! В какой-то литературно-беллетристической форме отобразят сие происшествие наши официальные сообщения?! […]

22 февраля. Погожий денек. На позициях оживилась пальба, по ночам усиливающаяся. Полнолуние.

Продолжает формироваться 19-я Сиб[ирская] дивизия, выделяемая из полков 12-й и 13-й Сибирск[их], а также 23-й дивизии. Писанины и всяких распоряжений по этому случаю и вообще, носящих все обычный специфический характер какого-то саботажа и сплошных спинномозговых судорог, такая уйма, что для малодушного человека в моем положении есть с чего в отчаянии повеситься… Но я верным остаюсь своему лозунгу «терпение и время» и в периодических «срочных» донесениях по санитарной части о формирующейся дивизии лаконически уведомляю, что все у меня идет «нормальным» ходом! «Нормальным» — понимай, конечно, истинно русским ходом: в соответствии с существующими условиями транспорта, снабжения, снаряжения, и, в конце концов, общей политико-экономической конъюнктурой[850] — общим развалом!! […]