Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов (Том 1)

Все это Хвостов, сильно волнуясь, рассказывал затем Андроникову, приехав к нему после аудиенции. Там же был и Белецкий. Положение казалось выигранным. С общего согласия Андроников протелефонировал Вырубовой, что Хвостов бесконечно счастлив приемом у Ее Величества, что он очарован государственным умом Ее и правильным и широким взглядом на происходящие события. Тонкая лесть, конечно, сейчас же была передана Царице, чего только и добивались друзья. Все это произвело должный эффект. Государыня была очарована Хвостовым. Он казался ей умным, энергичным талантливым, а, главное, искренним и преданным безгранично Их Величествам, думающим только об интересах родины. Наконец то нашелся действительно подходящий человек, который так нужен Государю и России... И с этого Дня Государыня настойчиво советует супругу сделать Хвостова министром Внутренних Дел.

Друзья же продолжали расчищать почву. Андроников осторожно старался убедить Горемыкина, что Хвостов будет полезен и для него. Он писал письма министру Двора и Дворцовому Коменданту, ловко восхваляя нового кандидата. Он свозил и представил Хвостова к состоявшему при Императрице Марии Федоровне князю Шервашидзе, стараясь заручиться симпатией последнего. Делалось все возможное, чтобы создать благоприятную для Хвостова атмосферу.

19 числа друзья узнали от А. А. Вырубовой, что по полученной Государыней от Государя телеграмме, Его Величество примет Хвостова в день возвращения из Ставки. Ликование было полное. С общего решения упросили Вырубову принять Белецкого. 20 он был у нее. Белецкий развил подробно, ту же программу, что и Хвостов. Он вывернул перед Анной Александровной целый короб старых сплетен про Орлова, Джунковского, Самарина, Щербатова. На сцену появились добытые из Департамента полиции перлюстрационные письма. Было пущено в ход все, чтобы доказать, как он много всего и про все знает, как они с {224} Хвостовым сумеют парализовать все интриги и против Их Величеств, против Вырубовой и Распутина. Был составлен целый конспект данных для передачи Царице.

И дамам казалось, что именно Белецкий и нужен Хвостову для заведования всем делом полиции. При нем нечего будет бояться и за жизнь Распутина. Он и Хвостов так любят бедного Григория Ефимовича и. уж, конечно, защитят и уберегут его. А бедного Григория Ефимовича надо защитить. Только что приходившая к Анне Александровне жена Распутина очень жаловалась на то, что все нападают на ее мужа, клевещут и все за то, что он так любит Их Beличеств и так много всем помогает.

Вернувшись из Ставки утром 23 сентября, Государь в шесть часов вечера принял Алексея Хвостова. Аудиенция была продолжительная и милостивая. После приема Хвостов и Белецкий были у генерала Воейкова, ко мне же приехал Андроников и просил к нему обедать. С моим начальником мы решили, что я должен принять приглашение и он уехал затем в деревню.

Моя квартира в Петербурге была в одном доме с квартирой Андроникова - No 54 по Фонтанке, знаменитый дом графини Толстой.

При встрече мы с князем раскланивались, затем во время войны он нанес мне визит, а затем в Ставке я получал от него несколько раз его журнал для передачи генералу Воейкову. А однажды получил икону с просьбой вручить ее срочно генерал-адъютанту Иванову. Так завязались отношения.

В назначенное время я был у князя. Гостеприимный хозяин выбежал встретить меня в прихожую со словами: "здравствуйте, дорогой, генерал, наконец то вы пожаловали ко мне", и подхватив меня под руку, ввел в свой кабинет. Комфортабельный кабинет. Удобная кожаная мебель. Большой письменный стол весь заложен аккуратно сложенными папками с бумагами. Много книг. Свод Законов в прелестных переплетах. Стены сплошь завешены фотографиями разного размера иерархов, Церкви, бывших министров, дам. Громадный портрет Распутина рядом с {225} большими фотографиями генерала Сухомлинова и его красавицы жены.

Любезный хозяин кружился по комнате стараясь усадить меня поудобнее и уловив мой взгляд на портрете Сухомлинова с каким то сладострастием стал быстро сыпать: "да и мы были дружны когда-то. И дорого обошлось генералу то, что он отказал мне от дому. Очень и очень дорого. Когда его уволили от должности, - как то особенно смаковал князь, - я, конечно, протелефонировал прелестной его супруге Екатерине Викторовне и принес ей мои горячие поздравления... И я прибавил, что жду с нетерпением того дня, когда смогу поздравить ее и с арестом ее супруга"... И князь рассыпался скверным ядовитым смехом и, чмокнув языком, стал разъяснять благочестивым тоном свою дружбу со смотревшим из рамы почтенным иерархом.

"А вот и Григорий Ефимович, - продолжал также благочестива князь. - Умный мужик, о-о-очень умный... И хитрый. Ах, какой хитрый. Но дела с ним можно делать. И его можно забрать в руки и мы, мы это пробуем".