Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие

Это решение начало действовать еще до начала 1915 года. Первая большая переброска германских сил на восток началась 17 ноября, когда была признана неудача на Ипре; в течение следующих недель оттуда было отозвано восемь дивизий. Это не ускользнуло от внимания французских спецслужб. Жоффр не был человеком, способным упустить такой шанс. 30 ноября он приказал своей армии готовиться к наступлению на всем фронте от Фландрии до Вогез. Французское наступление, открытое Фошем, началось 8 декабря; впоследствии оно стало известно как «первое сражение под Артуа», первое из многих дорогостоящих разочарований, полученных в этой скучной однообразной провинции. Ослабленные британские экспедиционные войска сделали лишь жалкие усилия, чтобы поддержать французскую атаку; их неудача добавила небольшую долю в общую депрессию, которая знаменовала завершение этого года. Но и самостоятельные действия французов были не более удачными. Шесть армий перешли в наступление. «Во всех случаях, – говорил Жоффр, – полученные результаты были очень незначительными… Было очевидно, что нам придется приложить громадные усилия для того, чтобы изгнать германцев с нашей земли». В этом зимнем сражении чувствовались мрачные предзнаменования на грядущий, 1915 год.

Глава 5 Военные операции на море и окраинах

…слишком много британских историков и самозваных экспертов по стратегии… предъявляют абсурдные требования к морским силам, требования, противоречащие здравому смыслу и основанные на искажении истории.

Сирил Фоллс. Первая мировая война

На протяжении ста одиннадцати лет мировое господство королевского флота на морях не подвергалось серьезным испытаниям; за этот длинный промежуток времени между битвой при Трафальгаре (21 октября 1805 г.) и Ютландским боем (31 мая 1916 г.) британцы не участвовали ни в одном из крупных морских сражений. К 1914 году следствия такого не вызывающего возражений господства считались само собой разумеющимися; но в мире уже существовали три силы, повлекшие за собой его окончание. Одна из них была политическая: кайзер планомерно создавал имперский германский флот, который не мог иметь другого назначения, кроме угрозы британской военной мощи. Охлаждение англо-германских отношений в течение предвоенного десятилетия было вызвано этим фактором в большей степени, чем другими. Ллойд Джордж (в то время министр финансов) рассказывал, что в июле 1908 года, когда он и Эдвард Грей, министр иностранных дел, завтракали с германским послом в Лондоне князем Меттернихом и обсуждали возможность улучшения отношений между странами путем взаимного сокращения военно-морских расходов, Меттерних давал британским министрам весьма уклончивые ответы. Даже при таких условиях его доклад возмутил кайзера, который заметил: «Посол совсем забыл о том, что он не был уполномочен обсуждать наглые требования английских министров и добиваться их благосклонности, если это связано с ограничением нашей военно-морской мощи… Ему следует указать, что я не желаю хороших отношений с Англией ценой ослабления германского флота». Вдохновляемый адмиралом фон Тирпицем, кайзер ухватился за его программу расширения военно-морского флота, теряя последний шанс на то, что Англия выйдет из «сердечного союза» с Францией и останется в стороне от европейской войны. Второй и третьей силами, работавшими против королевского флота, были, как можно догадаться, исходя из характера той эпохи, факторы технического свойства. В 1906 году Британия спустила на воду новый линейный корабль, построенный по технически революционному проекту, соединявшему огневую мощь, броню и скорость в неизвестных ранее пропорциях. Это был «Дредноут» – судно, чье появление сравнимо с выходом «Мерримака» на Хэмптонский рейд в 1862 году. «Дредноут» делал все уже существующие линейные корабли устаревшими, что угрожало нарушению паритета между странами, имевшими флоты. Строительство современного боевого флота первой линии, таким образом, должно было начаться на пустом месте. В то же время ценность линейных кораблей подвергалась сомнению. Это и был третий фактор. Они оставались высшим выражением морской мощи, но никто не мог предсказать, как повлияют на их боевые действия подводные лодки, торпедные катера, мины и летательные аппараты. В официальных морских кругах всюду было распространено любопытное противоречие: с одной стороны, было желание иметь современные линейные корабли (у Англии к 1914 году их было 29,у Германии 17, у Франции 10), с другой – нежелание подвергать их неведомой опасности со стороны новых видов вооружения. Несколько адмиралов готовились к тому, чтобы повторить возглас Фаррагута в заливе Мобайл: «Проклятые мины!.. Вперед!.. Полный ход!!»