Великая Война (СИ)

Похожие лекарства были и в моём мире, а суть их в том, что целитель сам выбирает уровень концентрации за счёт насыщения раствора собственной энергией. Это очень удобно, ведь с помощью этого лекарства лечили одарённых, а они все очень разного уровня. На одного слабая доза не подействует, а другого убьёт. А помощь часто нужно оказывать прямо на месте.

Я начал насыщать лекарство до максимума. Вкуса у него нет, запаха тоже, так что раньше времени не заметят. Переборщить я не боялся, так что разделил почти все свои запасы энергии между пятью ампулами. Затем отравил ровно пятнадцать бочек, по десять миллилитров на каждую. По идее должно хватить, чтобы отправить выпивших в госпиталь.

Затем я также незаметно вышел из вагона и направился обратно к траншеям. Вернее, к месту хранения боеприпасов, оно находилось за самой последней линией обороны. Замаскированная землянка, укреплённая бетоном. Да, немцы обустраивали свою оборону на пять с плюсом.

– Мимо часового не пробраться, – уверенно произнёс я. – Только если убить его, но тогда очень скоро поднимется шумиха. Ладно. Подождём до утра.

Вернувшись в блиндаж, я выполнил две задачи. Во-первых, провёл тщательное изучение собственного ментального тела, выявив тысячу и одну проблему: масштаб последствий после переноса поражал. Во-вторых, написал письмо оберсту.

Зачем писать письмо? Почему бы не сходить лично? Потому что лучше минимизировать количество личных диалогов с сильными одарёнными. А оберст очень сильный, опытный и мне очень повезло, что моя напористость и уверенность была взята за чистую монету. Ну и ещё враги явно не ожидали такого наглого проникновения. Оно и логично, мои способности довольно уникальны. Пока кто-то учит язык годами и избавляется от акцента ещё столько же, я просто копирую чужой разум.

Что было в самом письме? Обеспокоенность боевым духом солдат, в частности тех, кто прибыл на фронт и тут же едва не сдох от диверсии. Их уныние меня якобы беспокоило, поэтому я предложил устроить утром небольшое приветствие, выделив при этом молодняк, который менее психологически устойчив. Наверняка эта идея командованию понравится, раз оно даже в каждый блиндаж печки ставит, в том числе для простых смертных безродных солдат.

К слову, о молодняке. Я, конечно, не эксперт, но в этих траншеях очень много молодых. По всей видимости немцы отводят самые боеспособные отделения, а для прикрытия используют свежее мясо, которое должно просто выиграть время. Это грустно и мерзко, но логично и эффективно.

И на счёт алкоголя. Удивительно, но факт, солдаты не только дымили как паровозы, но ещё и пили. Пиво и вино. И это являлось нормой, что меня шокировало. Понятное дело, они не нажирались, а вино всегда разбавлялось, но стоил ли говорить о том, как солдаты рвались до этого алкоголя? Французы так и вовсе за вино готовы были убивать. А вот у русских алкоголя я не заметил.

Так или иначе к утру моё требование было услышано и даже сам оберст внял моим словам, лично вышел к солдатам и начал произносить патриотичную речь. Скорая победа, разгром русских, мы настолько сильные, что легко воюем на два фронта и бла-бла-бла.

И в этот момент мне стало понятно, что пора действовать. Легко добрался до склада, без сомнений убил часового, затащил тело внутрь и начал накладывать на снаряды письмена. Слова силы выцарапывались Кристиной и если они получат сигнал, то начнут раскаляться и вызовут детонацию боеприпаса. Затем взрываться начнёт и всё остальное, огня будет прилично.

Как только разобрался с первым и основным складом артиллерийских снарядов, то сразу же направился к командирскому блиндажу.

– Оберлейтенант Кантегерд, – меня поприветствовал адъютант оберста, также в помещении находился и командир первой роты, но он молча продолжал изучать карту.

Отлично, сразу четырёх командиров рот и ещё оберста с его адъютантом я бы точно не одолел. Сигнал к взрывчатке, содрогается земля и в этот момент я вонзаю Кристину в шею командира роты, одновременно с этим выставляя вперёд левую руку и стреляя из протеза в голову не успевшего создать барьер адъютанта. Всё случилось крайне быстро, никто не услышал стрельбы, ведь внимание оказалось приковано к подрыву склада боеприпасов.

Я вышел наружу и обнаружил, что часть солдат уже хватается за животы и падает. Некоторые сразу теряли сознание, другие начали блевать, третьи чувствовали себе очень хреново, но ещё стояли на ногах. Отравление на всех подействовало по-разному, но больше всего досталось зелёным юнцам, которые ещё минуту назад поднимали тост за кайзера, смотря на такого гордого и великолепного оберста, а теперь просто умирали.

Взглядом нашёл командира второй роты, который также находился среди своих солдат и уже подхватил одного из бедолаг, дабы отнести его к госпиталю.

– Оберлейтенант Кантегерд, помогите мне…