Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего

Его умышленная, выношенная в злопамятном сознании клевета стала следствием личных обид и неудовлетворенного тщеславия полуграмотного человека. Жуков без какой-либо аргументации утверждал: «Генеральный штаб, Наркомат обороны с самого начала были дезорганизованы Сталиным и лишены его доверия ». Кстати, кроме неудавшегося бывшего начальника Генштаба Жукова, об этом не писал ни один руководитель военного периода.

Впрочем, о каком доверии либо недоверии могла вообще идти речь, если Генеральный штаб, по словам самого же Жукова, не знал «истинного положения войск противника и своих войск, что имело решающее значение в управлении войсками».

Но повторим, начальник Генерального штаба отвечал не только за работу подчинявшейся ему военной разведки. Именно в распоряжении Жукова находились « войска связи Генерального штаба ». Не отдельные подразделения, а «войска»! Как уже говорилось, расстрелянный начальник связи ЗапОВО генерал Григорьев на суде показал, что его « части не были отмобилизованы, не были своевременно отмобилизованы войска связи Генштаба ».

И Жуков не забыл своей нервной слезливой истерики. Впоследствии у него даже появился своеобразный патологический комплекс в отношении к связистам. Рядовой связист Николай Лазаренко с горькой иронией рассказывал: «Больше всего наши радисты, которые работали на самом «верху», боялись не немецких пуль и осколков, а собственного командующего… За время войны легендарный полководец около 40% своих радистов отдал под трибунал. А это равносильно тому, что он расстрелял бы их собственноручно.

«Вина» этих рядовых радистов, как правило, заключалась в том, что они не могли сиюминутно установить связь… Человек с другой стороны провода мог просто быть убитым. Однако Жукова такие мелочи вообще не интересовали. Он требовал немедленной связи, а ее отсутствие воспринимал как невыполнение приказа – и не иначе.

Отсюда и псевдоправовая сторона его жестокости – трибунал за невыполнение приказа в военное время. …Взбешенный отсутствием связи, герой войны мог и собственноручно пристрелить ни в чем не повинного солдата» [51] .

Но это будет позже, а пока минула лишь первая неделя войны. Неэффективные действия армии и ее руководства, не сумевшего остановить продвижения противника, стали очевидны, и, конечно, такого темпа наступления немцев Сталин не мог ожидать. У него не было иллюзий в отношении скорого улучшения обстановки, и он уже отдавал себе полный отчет, что ситуация будет ухудшаться и приведет к утрате значительной части территории страны. Война должна была превратиться во всенародную.

Интуиция и жизненный опыт подсказывали ему, что теперь необходимо сказать народу о всей серьезности и остроте положения, в котором оказалась страна. 29 июня он уединился на ближней даче в Волынском, в районе Кунцева. Редактируя «Директиву Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей», он вычеркивал и вписывал фразы и предложения, обостряя ее содержание, делая ее более жесткой и требовательной.

В директиве говорилось: « Вероломное нападение фашистской Германии на Советский Союз продолжается. Целью этого нападения является уничтожение советского строя, захват советских земель, порабощение народов Советского Союза, ограбление нашей страны, захват нашего хлеба, нефти, восстановление власти помещиков и капиталистов».

Сталин писал: «…некоторые советские организации и руководители не понимают смысла этой угрозы… не понимают, что война резко изменила положение, что наша Родина оказалась в величайшей опасности и что мы должны перестроить всю свою работу на военный лад».

И, не скрывая сложности создавшегося положения, директива призывала «организовать беспощадную борьбу со всякими дезорганизаторами тыла, дезертирами, паникерами, распространителями слухов, уничтожать шпионов, диверсантов, вражеских парашютистов, оказывая во всем этом быстрое содействие истребительным отрядам».

Она категорически обязывала: «Немедленно предавать суду Военного трибунала всех тех, кто своим паникерством и трусостью мешает делу обороны, – невзирая на лица». Столкнувшись с трудностями, он не опускал руки и призывал к этому соотечественников.

Его директива требовала: «При вынужденном отходе частей Красной Армии угонять подвижной состав, не оставлять врагу ни одного паровоза, ни одного вагона, не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего».

Война принимала затяжной характер, и директива Сталина призывала к народной борьбе. Она указывала: необходимо «в захваченных районах» создавать партизанские отряды и диверсионные группы «для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.п. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».