Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего

«Думаю, – ответил Сталин на следующий день, – что сообщенная Вам информация поляков сильно преувеличена и не внушает доверия. К такому выводу можно прийти хотя бы на том основании, что поляки-эмигранты уже приписывали себе чуть ли не взятие Вильно какими-то частями Крайовой Армии и даже объявили об этом по радио. Но это, конечно, не соответствует действительности ни в коей мере.

Крайова Армия поляков состоит из нескольких отрядов, которые неправильно называют дивизиями. У них нет ни артиллерии, ни авиации, ни танков. Я не представляю, как подобные отряды могут взять Варшаву, на оборону которой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию «Герман Геринг».

И все-таки Сталин не оставил просьбу союзника без внимания. Намереваясь ускорить освобождение Варшавы, он потребовал от командующих представить в Генштаб свои соображения и встретился с главой эмиграционного польского «правительства». Отвечая на очередное обращение Черчилля о помощи, 16 августа Сталин сообщил:

«После беседы с г. Миколайчиком я распорядился, чтобы командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. Был также сброшен парашютист-связной, который, как докладывает командование, не добился цели…

В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв. Этого бы не было, если бы советское командование было информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт. При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию (курсив мой. – К. Р. )».

В ответе Сталина речь идет о том, что советское командование для согласования действий послало к полякам двух офицеров-парашютистов. Одним из советских связных был знаменитый разведчик Иван Колос. В своей книге «По заданию центра» он пишет, что на его предложения «повстанцам» о разработке мер для совместных усилий с Советской Армией и Войском Польским, входящим в состав советского фронта, в освобождении Варшавы Бур-Комаровский высокомерно заявил, что «никакого Войска Польского, кроме того, что сражается здесь, не существует!». На советские предложения ни связному, ни советскому командованию Бур-Комаровский ответа не дал.

Не желая втягиваться в варшавскую авантюру, но учитывая обостренную реакцию западной прессы вокруг нее, Сталин приказал командующим ускорить подготовку к наступлению. Одновременно советское командование организовало воздушный мост, сбрасывая повстанцам оружие и боеприпасы. С 13 сентября советская авиация, доставляя грузы участникам акции в Варшаве, совершила 2 535 вылетов, а 16 сентября входившие в состав Белорусского фронта части польской армии переправились на правый берег Вислы.

«Операция шла тяжело, – пишет Василевский. – Первому броску десанта с трудом удалось уцепиться за берег. Пришлось вводить в бой все новые силы. Потери росли. А руководители повстанцев не попытались связаться с нами. В таких условиях удержаться на западном берегу Вислы было невозможно. Я решил операцию прекратить».

23 сентября немцы ликвидировали плацдарм Войска Польского за Вислой, а 28-го предприняли в городе общее наступление. Через день польские участники варшавского мятежа приняли немецкие условия капитуляции и «добровольно сложили оружие, гитлеровцы согнали их в концентрационный лагерь в Прушкове, а Бур-Комаровскому был предоставлен самолет, и он вылетел сначала в Швейцарию, а затем в Лондон» [105] .

Казалось бы, все ясно… Стремясь не допустить утраты перспектив на приобретение власти в случае освобождения польской столицы советскими войсками, антисоветские круги по приказу польских эмигрантов из Лондона толкнули варшавян на неоправданно рискованный шаг. Сталин великолепно понимал значение и суть надменной самоуверенности организаторов акции.

Но в оценках некоторых сочинителей причины варшавской трагедии выворачиваются наизнанку, и получается, будто бы Сталин чуть ли не умышленно дал немцам расколотить варшавян. Все это обычная пропагандистская ложь, и, конечно, Сталин был прав, когда, не желая оплачивать англо-польскую авантюру русской кровью, на совместное послание Черчилля и Рузвельта 22 августа сухо ответил: «Рано или поздно правда о группе преступников, затеявших варшавскую авантюру ради захвата власти, станет известна всем».