Великая Восьмёрка

Он совершенно упал духом, опустил глаза. Из глаз покатились слёзы. Какая ужасная история. Ему, должно быть, совсем плохо. Я должна его утешить. Моя очередь обнимать!

Поэтому я прижалась к нему сильней некуда, в этот раз, подтянувшись к его лицу. Щекой к щеке. Тонкая струйка его слез увлажнила моё лицо. Но этого, как я посчитала, мало. Настя рассказывала, что есть ещё более сильный способ проявить дружелюбность – поцелуй. Аккуратный поцелуй в щёку. Но использовать его, по словам Насти, нужно было лишь в особых случаях. Ну а этот случай как раз был особым. Пузан нуждался в тепле, прямо сейчас. И я поцеловала его.

– О-ого… – удивлённо прошептал он.

– Я что-то не так сделала? Простите! Я просто хотела… Утешить вас…

– Нет-нет! Ты всё правильно сделала. Ты так добра. Мне уже легче…

– Я рада.

– А можешь, – помолчав сказал он, – ещё раз поцеловать? Мне этого очень не хватает…

– Да, конечно!

Я повторила поцелуй, он в свою очередь ответил мне тем же, поцеловав мою щёку. И ещё раз, и ещё… И ещё… Последний поцелуй был пущен в мои губы. Я удивилась, отвела голову.

– Что такое? – спросил он.

– Э-э-э, ничего…

О губах у меня тоже не было шаблонов. Но раз Пузан так спокойно целует в губы, значит это в порядке вещей. Должно быть, Настя просто забыла об этом упомянуть. Ну ничего… Я, как она сама сказала, теперь самостоятельная. А значит, и учиться должна сама.

Я снова приблизилась к его лицу, положила ладонь на щеку и поцеловала его в губы. Он в свою очередь снова сжал меня, правой рукой обхватив спину, левой – бёдра. Я почувствовала, как между ног появилось что-то жёсткое. Не успев понять толком, что это, я услышала:

– Идём на диван, нужно больше места.

– Места для чего?

– Увидишь…

Он обхватил меня на бёдра и понёс на диван. Осторожно положив меня, он навис надо мной.

– Ну же, поцелуй меня ещё раз…

Я послушалась. Не думала, что общение с людьми настолько сложно и продолжительно. Это намного сложней того, к чему меня готовил Николай. Рукой он пролез под мой свитер, задрал его до ключиц. Дыхание его было тяжёлым, как и моё теперь. Далее его рука расположилась на моей груди. Он пару раз сжал грудь, начал стягивать лямку лифчика.

И тут я задумалась. А всё ли так, как должно быть? Шак’Хид говорил, что у людей моё обнажённое тело вызовет странную реакцию. Он так и не договорил, какую. К тому же, лифчик, как одежда совершенно бесполезный: он слабо греет, закрывает лишь грудь. Но ведь, у него должно быть какое-то назначение? Может, как раз, в сокрытии груди? Чтобы не вызывать эту загадочную реакцию? Но тогда, что это за реакция, если люди так пытаются её избежать? Не та ли самая, которую сейчас демонстрирует Пузан? Как всё это странно…

– Пузан, – я отвела его от своих губ, – давайте лучше поговорим о моём отце. Он может скоро прийти, а я не знаю о нём ничего, кроме этой печальной информации…

– Ну погоди ты! Давай докончим. Сейчас самое важное будет.

Он схватил меня за джинсы, расстегнул пуговицу, начал стягивать их. Я, в свою очередь, начала ему препятствовать. Так или иначе, я слишком мало знаю, чтобы заходить столь далеко. Справлюсь с отцом сама, без разговоров с Пузаном.

Мы начали шуметь. Старый диван трещал под огромным весом. Я случайно задела ногой стакан с недопитым «Нектаром жизни», который незамедлительно опрокинулся и залил весь стол. Он был сильнее меня, несмотря на мою натренированность. Здесь умения были бесполезны, ведь он придавил меня своим телом, совершенно ослабив.

Внезапно дверь распахнулась. В комнату забежало двое: среднего роста мужчина со светлыми волосами и невысокая рыжеволосая женщина лет сорока. Мужчина начал кричать неизвестными мне словами, но произносились они грубо, и строение их казалось вульгарным. Я поняла, что это ругательства.

Он скинул с меня Пузана, ударил его ногой прямо по животу. Женщина подбежала ко мне, приподняла меня, спустила свитер и подтянула штаны. Затем, приговаривая: «Бедная, несчастная…», обняла. Повела на выход, закрывая картину избиения Пузана.

Она привела меня к двери в ту самую квартиру, куда я час назад пыталась попасть. Но почему она живёт здесь? И кто она? И кем был тот мужчина? Неужели, отцом? Я ничего не понимаю.

– Бедняжка, как это ты попалась… – взволнованно тараторила женщина, протягивая мне чай. – С тобой всё хорошо?

– Да, всё отлично…

– Ой, вот и славно. Как же надоел этот Пузан! Всякий месяц находит себе жертв, таких как ты. И насилует их.

– На-насилует?

– Ну да! Это хорошо, что мы услышали.

– Насилует… – всё повторяла я. – Но ведь он меня не бил!

– Да нет же. Насилует в другом смысле!

– В каком?

– В смысле… Ох, зайка… Ты правда не знаешь? Или не помнишь? В любом случае, это ужасно. Такая молодая…

В комнату зашёл светловолосый. Женщина сразу вскочила с места и подбежала к нему.

– Ну что там с ним, Вень?

– Поговорили по-мужски. Снова обещал прекратить, ссылался на его синее пойло, мол это оно его совращает и к действию призывает.

– Может, всё-таки сообщим в полицию?

– Нет, Деля, ты же знаешь… Кто позаботится об Альберте?

– Да, – она раздосадовано вздохнула.

– Простите, могу я спросить? – встряла я в разговор.