Великая замятня

Трудно точно определить, сколько было сгублено крестьянских душ в селе с 20-х по 50-е годы, то есть за 30 лет лихолетья. Но неумолимые факты показывают, что в нем, не считая детей и стариков, умерших от голодовок и болезней, было физически уничтожено не менее 120 человек, или около 25% его населения. В 1917—1920 и в 1927—1928 годы погибло 11 человек, в 1929—1931 годы —около 60, в 1933—1937 годы—14 и в 1941—1945 годы — 34 человека. В эти же годы 42 семьи, или более 50%, было подвергнуто репрессиям в отношении целых семей или их членов. Более 40% семей стали фронтовыми, потерявшими своих отцов или сыновей. Другими словами, более 90% семей в селе было втянуто в жестокую распрю, физически уничтожено, морально, психически или нравственно затравлено, разложено и подавлено, то есть насильственно выведено из крестьянского строя. Еще до коллективизации село покинуло 15% семей, после нее также 15%, и затем в войну и после войны — более 50%. Из оставшихся ныне в погибшем селе 17 дворов, то есть 20% от бывшего их числа, большая часть не занимается крестьянством, и в них насчитывается 10 трудоспособных. Так погиб крестьянский род на моей малой родине!

В течение тридцатилетия бурная, без роздыха, государственная деятельность была направлена здесь на то, чтобы постоянно удерживать крестьянский мир в жестокой замятне — распре и раздоре, призванных якобы привести к социальной справедливости. Но распря и раздор, основанные на злобе, еще никогда не были созидающим началом. Они не являются и не будут являться творческой силой крестьянского строя. И как теперь мы видим, именно они привели к разрушению этого строя. Путь к тому был избран простой. Вся сообщина была умышленно подразделена на три части: «бедняков», составлявших 20% дворов, «богатых», также составлявших 20% дворов, и «середняков», имевших 60% дворов. Так вот «бедняков» натравили на «богатых» при постоянной изоляции «середняков». Захудалым хозяйствам было сказано, что они таковы именно потому, что существуют зажиточные. И чтобы уничтожить источник их бедствия, было предложено ликвидировать зажиточные хозяйства. Молчаливое большинство — «середняцкие хозяйства» — смотрело безучастно или даже сочувственно на то, как руками бедняков» избиваются «богатые». И когда это избиение «богатых» было закончено, а их имущество было отобрано в пользу «бедняков», то есть по большей части разворовано, тогда очередь дошла и до «середняцких хозяйств». Под видом коллективизации, призванной якобы обеспечить высшую социальную справедливость, им было предложено добровольно, без ропота сдать имущество и землю туда же, в колхоз, то есть под начало «бедняков». А те, кто пойдет против введения такой «высшей справедливости», относились к зажиточным хозяйствам, то есть подлежали репрессиям как социально опасные элементы. Эта операция с «середняками» была проведена быстро, чтоб не успели опомниться. Имущество «середняков» было отобрано, то есть присвоено «бедняками» под видом колхозной собственности. Так-то принудили «середняков» отказаться от экономической и нравственной независимости и стать зависимыми поденщиками всепоглощающих коллективных хозяйств. Истинная же цель таких хозяйств для поденщика оказалась за семью печатями.

Итак, на месте крестьянского строя как органического целого возникло нечто иное — механически смешанные временные коллективы. Люди не несли ни эколого-хозяйственной, ни нравственно-духовной ответственности ни за себя, ни за окружающий мир, ибо уничтожена была основа такой ответственности — нравственная личность крестьянина.

Только ли на моей малой родине случилась эта жестокая трагедия? Нет,то же произошло во всем районе и в более широкой округе. В уже упоминавшемся некогда богатейшем селе Коргон, имевшем более 200 дворов и более 1200 крестьянских душ, в те же годы было физически уничтожено 250 человек, то есть около 20% жителей, в том числе за коллективизацию —215, на фронте—18, за «колоски» и по «линии НКВД» — 16 человек. Репрессиям было подвержено около 30% семей. Более 18% семей стали фронтовыми — потерявшими отцов или сыновей. Ныне в селе насчитывается 30 дворов, имеющих 20 трудоспособных. И здесь, как видим, крестьянский строй рухнул. Система его разрушения была та же: разжигание ненависти и раздора внутри крестьянской сообщины для установлении якобы социально справедливого мира. Этот «справедливый мир» в 1929 году вводился под видом коммуны, в 1930 году— колхоза-промартели, в 1931 году — колхоза-сельхозартели, а в 1957 году — отделения совхоза, которое довело село до полного разорения.

К 1980 году только в Солонешенском районе Алтайского края полностью исчезли 20 сел и деревень, имевших около 2600 дворов и более 16 тысяч жителей. Б наши дни в оставшихся селах и деревнях насчитывается около 4200 дворов и 17 тысяч жителей, но еще в 1955 году их было 55 тысяч, то есть за 25 лет население района уменьшилось, в три раза. Двенадцать сел, имевших по 100 и более дворов, за последние 30 лет стерты с лица земли.