Великан (ЛП)

Внизу, у реки, люди набирали воду. Но она была хуже цианида. Сверху солдаты видели комья странной радужной пены на поверхности. Те, кто пил эту воду, быстро умирали с криками и конвульсиями. По реке плыли тела тех, с кем панцергренадёры завтракали всего несколько часов назад. Теперь их несло вниз по течению, со вздутыми животами и искажёнными лицами. Люп предположил, что они прыгнули в воду, чтобы спастись от палящего жара. На мосту стояли четыре брошенные лошади, поникшие головами, с обширными ожогами на боках. Майор со своими людьми съел достаточно лошадей, чтобы сразу распознать запах жареной конины. Однажды ему повезло раздобыть «Парабеллум» вместо дрянного «Вальтера». Теперь он пристрелил из него страдающих животин.

Впереди по обе стороны дороги лежало бесчисленное множество мертвецов. БТРы ехали дальше. Майор увидел женщину, ноги которой зажало большим бревном от горящего дома. Она не могла выбраться и звала на помощь, но рядом никого не было. Все спасались как могли. Солдаты подняли бревно тросом, но женщина умерла, как только тяжесть исчезла.

Ближе к центру появились целые толпы обожжённых людей, ищущих спасения. Но их окружили пожары. Дома горели, перекрыв все возможности бегства. Одежда обуглилась дочерна, кожа воспалилась и обмякла, будто виниловая пластинка под солнцем. Чёрный дождь и пепел терзали Люпа, но даже так он не представлял, что чувствует человек в таком состоянии. Он видел ослепшего ребёнка, глаза которого стекали по щекам как слёзы. С криком «Мама, забери меня!» он пробежал дальше, упал и умер. Череда людей ковыляла навстречу, по сумеречной улице, подсвеченная только огнями горящих зданий. Каждый держал руку на плече идущего впереди. Майору показалось, что они одеты в закопчённое рваное тряпьё, но потом рассмотрел — это клочья их плоти отходили от костей. Визжащий грохот турельного MG-42 опередил его приказ всего на долю секунды.

Должно быть, горожанин услышал стрельбу, так как выбрался из-за груды развалин. Он явно успел частично укрыться, левая часть его тела обгорела, а правая осталась нетронутой.

— Стрелять из пулемёта в черте города строго запрещено! — честно сказал он и истерично расхохотался, а потом сказал, чтобы они здесь ничего не трогали. Бедный безумец, подумал Люп, пожалуй, свихнуться — единственный разумный шаг.

Теперь они ехали через часть города, где здания разрушились и полегли в стороны от центра. Будто бетон и кирпич могли сбежать от ярости того, что уничтожило Дюрен. Внутри, под пылающими завалами, оставались люди. Одним из последних уцелевших строений было региональное отделение «Дойче Банка», примерно в восьмиста метрах от места взрыва. На каменных ступенях отпечатался тёмный силуэт человека. Скорее всего, он сидел задумавшись, опустив локоть на колено и подперев рукой подбородок. Может, ему сказали, что его кредит превышен, и требуется взнос. Может, он думал о том, кто из его друзей может помочь деньгами. Невероятная вспышка взрыва запечатлела контуры фигуры, отметив миг смерти.

Далее повсюду лежали завалы. Горящие завалы, окружённые вонью горелого мяса. Центральная часть города, попавшая непосредственно под взрыв, была разрушена почти полностью. Уцелели только немногочисленные железобетонные здания, но даже от них остались только пустые коробки, объятые пламенем. Всё, что не крепилось намертво к бетону, сгорело или улетело. А потом перед ними открылось такое, чего Люп раньше никогда не видел. Там, где находился центр города, образовалась целая площадь из чёрного стекла. Оно называлось тринитит[57], хотя майор и не знал этого. Чёрный вдавленный диск, окруженный горящими зданиями, увенчанный жутким облаком в чёрно-красном небе, походил на какую-то извращённую арену, где демоны устраивают свои сатанинские игрища. Броневики проехали в центр пекла, оставшегося от Дюрена, и остановились, образовав пятиугольник носами наружу, будто защищаясь от окружающего ужаса. Люп смотрел на десятки тысяч мертвецов вокруг. Он ещё не ведал, что и сам мёртв.

Германия, Потсдам, штаб командования ОСПВО

Дюрен, Аахен, Кёльн, Эссен, Дортмунд, Дюссельдорф, Дуйсбург, Бохум, Вупперталь, Билефельд, Бонн, Гельзенкирхен, Мёнхенгладбах. Красные круги двигались по карте Германии, подобно опасной заразе. Электронный шторм, взрыв статических помех, затем полная тишина в эфире. В операционном центре ОСПВО стояла тишина, которую нарушало всхлипывание женщин, плачущих за терминалами связи.

Крёфельд, Оберхаузен, Хаген, Хамм, Эрне, Мюльхайм, Золинген.