Великан (ЛП)

Мэр Золингена получил образование в британском университете и бегло говорил на английском. Чудом ему удалось связаться с одним из бомбардировщиков, приближающихся к его городу. На английском языке он просил их не сбрасывать, что в городе только женщины и дети. Ответом было холодное «Мы не говорим по-немецки». Потом вой, грохот статики и мёртвая тишина.

Нойс, Падерборн, Реклингхаузен, Боттроп, Ремшайд, Зиген, Мерс, Бергиш, Гладбах, Изерлон, Гютерслох.

Гютерслох пытался сдаться. Вещал на всех доступных частотах. Передачи закончились в завывании, взрыве статики и молчании.

Марл, Люнен, Вельберт, Ратинген, Минден.

Все ранние цели находились в области, контролируемой региональным центром «Северная Рейн-Вестфалия». Какое-то время фельдмаршал Херрик надеялся, что нападение там и закончится, что американские бомбардировщики всего лишь стремятся уничтожить немецкую промышленность. Но после того, как Рурланд исчез под чудовищными атомными грибами, надежда только таяла. Херрик отчаянно цеплялся за неё, безо всякой причины думая, что налёт всё-таки ограниченный.

Майнц, Людвигсхафен, Кобленц, Трир, Кайзерслаутерн.

Все в области центра управления «Рейнланд-Пфальц». Херрик чувствовал, что его мир рушится. В душе билась жестокая ирония. Он долгие годы строил ОСПВО, интригуя, защищая и обеспечивая ресурсами. Делал всё, чтобы защитить Германию. Теперь система, которая должна была стать венцом его профессиональной жизни, съёжилась до беспомощного зрителя, способного лишь наблюдать за уничтожением страны.

Штутгарт, Мангейм, Карлсруэ, Фрайбург, Гейдельберг.

Тысяча лет истории сносилась презрительно, мимоходом. Фельдмаршал будто наяву видел, как американские бомбардировщики беспрепятственно летят над Германией, вываливая смерть на беззащитную землю. Время от времени раздавался резкий женский крик, когда чей-то родной город исчезал под красной точкой. Другие реагировали иначе. Кто-то просто молча смотрел, кто-то падал в обморок. Одна улыбалась.

Хайльбронн, Ульм, Пфорцхайм, Ройтлинген, Людвигсбург, Виллинген-Швайниген.

Внезапно в операционном центре возникло оживление. Появилась знакомая фигура, лично Старый Толстяк. Правда, теперь не был совсем уж толстяком, и выглядел намного лучше, чем несколько лет назад. По слухам, он избавился от морфиновой зависимости, почти убившей его. Рейхсмаршал спокойно сел в углу, наблюдая, как по большому планшету ползёт краснота.

Эсслинген, Франкфурт, Висбаден, Кассель, Саарбрюккен, Дармштадт, Оффенбах, Ханау.

Новые всплески электронного воя, треск статических помех, зловещая тишина.

— Как мы до этого дошли? — Херрик больше спрашивал сам себя, хотя его потрясённый разум уже слабо различал, что вокруг происходит. Но именно Геринг ответил.

— Иногда во время ночного полёта лётчик берёт курс на неверную звезду, и некому его остановить. Когда он наконец понимает ошибку, то оказывается в неизвестности, и никакая карта не поможет ему вернуться. Всё, что он может сделать, продолжать лететь в надежде, что так или иначе что-то наладится. Но этого не происходит. В конечно итоге падение и пожар. Германия встала на ошибочный курс много лет назад, а остановить нас было некому. Вот теперь мы падаем и скоро сгорим.

Гамбург, Бремен, Бремерхафен, Брауншвейг, Киль, Эрфурт, Оснабрюк, Ольденбург, Геттинген, Вольфсбург, Зальцгиттер, Гера, Хильдесхайм, Йена, Вильгельмсхафен, Флёнсбург.

Три взрыва произошли над Гамбургом и Вильгельмсхафеном, два над Килем. Верфи подводных лодок, тупо подумал Херрик. Они терзали американцев в 1942-м и ещё три года угрожали. Теперь амеры мстили. Боже небесный, какую месть они творили! Воистину, бойся гнева терпеливого человека.

— Но люди не заслужили этого, — снова он не понял, что говорит вслух. И снова ответил Геринг, сидя в углу. Это даже не был разговор, скорее последние слова двух мертвецов.

— Люди? Не заслужили? Друг мой, вы знаете, кто основал Гестапо? Я. Я сделал. Это моё творение. Я создал его из прусской криминальной полиции. У нас были информаторы в каждом квартале, в каждом магазине и конторе, на каждой фабрике. Мы слышали каждый пук! И что, кто-то возражал? Отнюдь. Когда полиция приезжала забирать коммунистов, евреев, профсоюзных лидеров и славян, никто ни слова не сказал в их защиту. Что происходит с арестованными, знали все. Но разве хоть кто-нибудь предупредил их или помог бежать? Почти ни разу. Сколько переворотов и покушений на фюрера задумали? Ни одного.