Великан Севера (СИ)

Мощные разряды молний, обычно испепеляющие всё на своём пути, плотным потоком ударил по могучей фигуре древнего вампира. Молнии, гуляющие по неестественно твёрдой коже, находили минимальные трещинки и порезы, и проникая в них, сжигали до углей мёртвую плоть. Воткнутые в него мечи простых легионеров послужили отличными проводниками тока, дав разрушительным молниям доступ к внутренностям монстра. Всего поток молний изливался на Харкона не более тридцати секунд, за которые от некогда грозного и опасного противника осталось что-то невразумительное. Конечности его обуглились до костей, оставшийся глаз лопнул, явив миру, пустую глазницу, а те места, где раньше торчали воткнутые в его тело мечи, были залиты расплавленным металлом.

И всё же эта тварь была жива, медленно и с большим трудом, но Харкон смог подняться на ноги. Прохрипев что-то своим обожжённым ртом, он вытянул вперёд обе руки и начал высасывать жизнь из стоящих перед ним солдатами, которые тут же упали с дикими криками усыхая на глазах, а уничтоженная плоть вампира начала понемногу восстанавливаться. Поняв, что медлить тут никак нельзя, я ринулся сквозь плотно сбившуюся толпу солдат, чтобы закончить этот бой.

Расталкивая и роняя на пол усеянный трупами, тех несчастных, что оказались у меня на пути, за несколько мне секунд удалось оказаться на расстоянии удара от вампира. Привычно напитав шестопёр магией, и сделав его при этом в несколько раз тяжелее, я опустил его на основание шеи Харкона. Мощный удар смог сбить с него концентрацию, и заставил опуститься на одно колено, в то время как его шея изогнулась под неестественным углом. За первым ударом последовал ещё один, и ещё. Молотя как заведённый по верхней части торса и голове древнего вампира, я постепенно, не спеша, превращал его кости в мелкую пыль. Но он продолжал жить, с полностью уничтоженными позвоночником, с несколькими вмятинами в черепе, с болтающимися на лоскутах обугленной кожи руками, он продолжал жить.

Когда лорд-вампир не смог устоять, и всё же рухнул на пол, а я, поддавшись нахлынувшей ярости, отбросил в сторону шестопёр и ухватил его за голову двумя руками. Уперев ноги в то что осталось от его плеч, я потянул остатки его головы вверх. Первые несколько мгновений, казалось, что моя задумка полностью провалилась, однако медленно, но с каждой секундой всё быстрее, чувствовалось, как его кожа и мышцы рвутся, пасуя перед моей силой. Секунда, ещё одна, и вот, наконец, голова древнего вампира зажата у меня в руках, полностью отделённая от тела.

Взглянув на то что осталось от его морды, я с ужасом понял, что тварь всё ещё жива. Поддавшись порыву и подняв голову поверженного противника высоко над собой, всё моё естество потянулось к той части силы в моей душе, которую даровала мне Мара. Прошептав короткую молитву, в зажатую в руке голову хлынул настоящий поток энергии, отчего она засияла синим цветом, параллельно покрываясь тонкой корочкой льда.

Не знаю, сколько длилось это перекачивание энергии, сначала из меня, а потом обратно, но как только всё было кончено у меня в руках осталось только обугленная голова Харкона, заключённая в лёд с навеки раскрытой в беззвучном крике пастью.

Отбросив в сторону бесполезный кусок промороженной кости, на меня нахлынула такая волна усталости, что устоять на ногах мне удалось с большим трудом. Плохо понимая, что происходит вокруг, мне удалось понять только то, что, во-первых, окружающие меня солдаты ликуют, скандируя моё имя, а во-вторых, меня куда-то несут.

Оказавшись на относительно ровной поверхности, мои чувства говорили, что сейчас, чьи-то заботливые руки расстёгивают ремешки надетого на меня шлема, после чего, эти же руки, подносят к моему рту флаконы, от которых мне становится немного легче. На одной воле оставаясь в сознании, мне всё же удалось рассмотреть окружающее пространство, и первое что мне довелось увидеть, это обеспокоенное лицо Изабеллы, которая командовала бегающими вокруг людьми, и вливала в меня один флакон за другим. Подошедший позже Тимис, тут же начал вливать в меня такую тёплую и приятную энергию, что мои несколько одеревеневшие мышцы вновь стали наполняться силой. Что-то сказав Изабелле, старый друг ушёл, оставив нас наедине. Смотря на такие знакомые и такие любимые глаза, в которых сейчас плескалась искренняя забота и беспокойство, мои губы сами собой растянулись в улыбке.

Наблюдая за своей женой, которая продолжала что-то делать, моё сознание постепенно возвращалось в норму, и теперь перед мои глаза видели не только Изабеллу, но окружающее пространство. Затащили меня в одну из многочисленных комнат замка, относительно чистую и опрятную, где помимо меня находилось несколько моих телохранителей и ещё парочка раненых, которым сейчас оказывали первую помощь. Одним из них оказался Гунмар, которому прямо сейчас перематывали голову бинтами, которые на глазах напитывались кровью.