Великан Севера

Весь бой мной воспринимался смазано, удар — и голова каджита взрывается как переспелый арбуз, удар — и щит, который был выставлен чтобы остановить движение моего шестопёра разлетается мириадами щепок, а укрывшийся за ним альтмер, с ужасом в глазах, отлетает в сторону со сломанной рукой и вогнутым в месте удара панцирем. Краем сознания я фиксировал нанесённые мне раны, вот стрела одного из лучников нашла брешь в моей броне и втыкается в бицепс, заставляя меня немного дёрнуться от боли, отчего направленный в голову очередного противника шестопёр не превращает его в очередной труп, а лишь оглушает его, задев декоративный рожки на шлеме.

Идя на острие атаки, я пробивал путь для остального войска, сметая любые заслоны и концентрируя на себе внимание врага, шаг за шагом, мы оттесняли солдат Доминиона всё ближе и ближе к стене, окружающую Башню Белого Золота.

Из кровавого угара в реальность меня вернула резкая боль в боку, и направив взгляд к источнику неудобства, мне стало понятно, что я излишне увлёкся и пропустил появление одного из мастеров меча, который загнал мне свой двуручник под панцирь. Осознав ситуацию, и придя ещё в большую ярость от боли, тут же сделал первое, что пришло мне в голову, а именно, схватил своего обидчика и поднял его над землёй, ухватив за обе руки. Не обращая внимание на попытки альтмера пинаться, я резко развёл руки в стороны, оторвав своей жертве обе его верхние конечности, заставив его потерять сознание. А потом, поняв от верного шестопёра на руке осталась только кожаный ремешок, перехватил обмякшего эльфа за ногу и начал использовать его тело в качестве импровизированного оружия.

С двуручным мечом в боку, с трупом мастера меча в руках я продолжил делать то, что требовали от меня мои инстинкты, шёл вперёд, чтобы убить как можно больше врагов. Подпитываемый собственной яростью, в один момент я почувствовал, как начал понемногу оборачиваться, внутренний зверь, почуяв мою слабину решил взять верх над изрядно ослабевшим сознанием. Если бы я ему это позволил, усилием воли, подпитанной изрядной долей нечеловеческой злости, я одним волевым усилием схватил животное в тиски и начал пить из него силу. Отбросив измочаленное тело эльфа, и пропустив вперёд стоящих за мной солдат немного вперёд, мне удалось окончательно взять себя в руки, и под прикрытием моих бойцов сделать две вещи, во-первых, вырвать мешающий меч из моих потрохов, рана от которого мгновенно затянулась, а во-вторых, нащупать на поясе остатки сумки с зельями. Выпив сразу три склянки с зельями здоровья и запаса сил, моё сознание пришло в относительную норму.

Раны меня не особо беспокоили, так как большая их часть успешно затянулась, лёгкая слабость была скорее всего вызвана переутомлением, но ничего критичного, поэтому, поудобней перехватив трофейный меч и отбросив остатки щита, я вновь вернулся на передовую.

Действовать более обдуманно не получалось и подхватив двуручный топор, принадлежащий ранее лежащему на земле орку, я вновь вломился в строй врага, в этот раз орудуя сразу двумя руками. И пусть у моих трофеев не было той массы или крепости как у шестопёра, но они были достаточно тяжёлыми и позволяли достать мне почти любого на приличном расстоянии. Чередуя мощные удары топором и уколы мечом, я всё также стоял на острие атаки, убивая или раня любого, кто бы ни оказался передо мной. Непривычное оружие пусть и снизило мою общую эффективность, но даже базовые знания в обращении с доставшимся мне оружием позволяли мне быть весьма эффективным против плотного строя противника.

Всё закончилось, когда часть войска со мной во главе достигла наглухо закрытых ворот, вскрывать которые, без дополнительного снаряжения можно было долгие годы, поэтому нам пришлось отступить от внутренних городских стен. Борясь с приступами усталости, я обнаружил более-менее целый труп альтмера в богатых доспехах и сорвал с его пояса сумку с зельями. Приземлившись на одну из чудом сохранившихся скамеек, в небольшом сквере, где лежало всего восемь трупов, снял шлем и поочерёдно опрокинул в себя доставшиеся мне зелья.

Сидя в дали от боя и восстанавливаюсь, мне ничего не оставалось, кроме как постараться максимально быстро вернуться в строй. В итоге, проведя двадцать минут наедине с собой и почувствовав силы, я вновь вышел к войскам. Моё прибытие на поле боя особо ничего не изменило, удалось только узнать, что остатки моего легиона, который принял на себя основной бремя первого удара, сейчас или валяются в отключке от перенапряжения, или стараются найти выживших сослуживцев, чтобы донести их до полевого госпиталя, который раскинулся на окраине квартала, в зданиях у самых городских стен.