Великан Севера

Развивался и Солтсхейм, став новым местом жительства для большинства безземельных крестьянских детей и просто авантюристов, любящих пошляться по малозаселённым пустошам в поисках сокровищ и приключений. Помимо Вороньей Скалы на землях острова на момент 198 г. 4Э прекрасно себя чувствовали шесть больших деревень, которые частично перекрывали потребности жителей города в зерне и прочих овощах. Сама же Воронья Скала не только постепенно всё больше и больше наращивала объёмы производства металлов, но и постепенно переходила с продажи сырья, на продажу и производство готовых инструментов, которые, при значительно меньшей массе и размере приносили намного большие прибыли. На полную заработала и эбонитовая шахта, выдавая, теперь, достаточный объём руды, чтобы начать полноценную торговлю этим редким и ценным металлом.

В связи с расцветом ранее никому не нужного острова, кое-кто попытался оспорить мои права собственности на него, но вполне официальная бумага, с множеством подписей и печатей сделали любые попытки отобрать моё имущество невозможным. Впрочем, часть Солтсхейма действительно мне не принадлежала, и была уже много лет выставлена на продажу, а если конкретней, то его северная часть, где из всех достопримечательностей только горы и пещеры, набитые дикими ръеклингами, которые убивали и жрали любого неосторожного путника, посмевшего приблизиться к их владениям.

Мои же ръеклинги всё больше и больше напоминали вполне себе цивилизованных людей, научившись у других поселенцев как обрабатывать землю, добывать и ковать металл, и всё это за несколько лет. Чувствую, к концу моей жизни по всей Империи распространится новая раса, входящая в её состав, к худу это, или к добру, покажет только время.

Однако, во всём остальном мире жизнь продолжала идти своим чередом, не особо оглядываясь на мои успехи, и успехи моего клана. Так, например, с разницей в пару месяцев умерло два весьма значимых для всего Скайрима человека: Верховный Король Истлод, оставив вместо себя своего младшего и единственного сына Торуга, и ярл Виндхельма Хог Буревестник, оставив после себя только двух малолетних дочерей. В связи с тем, что такой крупный город как Виндхельм остался без ярла, Императором было принято решение амнистировать Ульфрика Буревестника и выпустить его из тюрьмы раньше срока. По слухам, которые до меня доходили, Ульфрик, в отличии от отца оказался ужасным управленцем, недальновидным правителем и отвратительным дипломатом, чуть ли не в первый день после прибытия домой, он сумел разругаться с половиной кланов владения, оскорбить пару десятков торговцев, причаливших в порту его города, и как вишенка на торте, начать продвигать идею возвращения поклонения Талосу на официальном уровне. На случай если Ульфрик, как и в известных мне из серии игр событиях, развяжет гражданскую войну, я смахнул пыль с Короны Зимы и своего любимого комплекта доспехов.

Остальные провинции Империи также продолжали жить своей жизнью, так в Морровинде, наконец, закончился раздел земель, ставших пригодными для жизни после затухания Красной Горы. Большую часть территорий подмял под себя дом Редоран, и его вассалы, дома Дрес и Индорил, таким образом закрепив за собой главенствующее положение во всей провинции. Единственные земли, которые не находились под контролем дома Редоран, так это восточные остова, на которых испокон веков обитали маги дома Телвани, впрочем, учитывая подавляющее численное и территориальное превосходство, магам затворникам рано или поздно придётся что-то решать, или сопротивляться до последнего, или склониться перед новой властью в Морровинде.

В столичной провинции всё шло хорошо, окончательно оправившееся от войны население продолжало расти и уже полностью заселило все ранее заброшенные участки, и начало поглядывать, куда расширяться далее. Дороги вновь стали наполнены бродягами и простыми людьми, бредущими по ним в поисках лучшей жизни. И как итог, уровень жизни в столице вернулся к довоенному уровню, со всеми плюсами и минусами. Во всяком случае, если судить по письмам Лидии, количество разного отребья, мешающего жить простым людям, вернулось к временам моей молодости.