Великаны сумрака

Когда отполированная палочка проникла под клапан кон­верта, Антон Иванович почти задохнулся от странного сла­дострастия. Посидел, успокоил сердце и, легко накрутив на палочку первый листок, извлек его на свет. Следом второй и третий. На выпуклом лбу Лидерса желтовато блеснула испа­рина, впалые щеки забугрились алыми пятнами.

Первый лист был испещрен столбцами цифр и буквенной несуразицы, выведенной, впрочем, почти каллиграфическим почерком.

— Криптография. Шифр. — не удивился Антон Ивано­вич. — Ратаев!

У Ратаева сразу же отрешенно помертвели бесцветные гла­за, и он почти носом уткнулся в закодированную бумагу. Зато на втором и третьем листах не было никаких хитростей. Ли- дерс с первых же строк понял, что это сказка; собственно говоря, вверху так и значилось: «Сказка о четырех братьях». В левом углу увидел пометку: автор Л.Т. с поправками К.К. Досадливо передернул плечами: что за причуда — четыре бра­та? Испокон было три: старший (умный), средний (так и сяк), младший — зряшный, вроде, дурачок, который после всех и околпачит.

Но тут-то совсем иное: «Уж вы встаньте, встаньте, мужики честные. вы почуйте свою силу могучую, поднимитесь и. уничтожьте всех своих недругов». И кто же недруги? Да вся­кое начальство — становые, чиновники с помещиками, жан­дармы. Вот так сказочка — пуще бунтовской прокламации будет!

— Ратаев! — не оборачиваясь, позвал Лидерс. — Кто ж такие?

— Имена раскрыты, Антон Иванович, — спокойно отве­тил Ратаев. — Князь Кропоткин пишут к дворянину Лизогу- бу. Про сказку какую-то уведомляют, что принадлежит перу разночинного студента Тихомирова. Но шифр, скажу я вам, так себе. Поди ж, корпел сей вольнодумный князь, старался, да все уловки хинью пошли. — самодовольно усмехнулся дешифровщик.

Менее чем через час Лидерс уже сидел в просторном каби­нете начальника штаба Отдельного корпуса жандармов ге­нерал-адъютанта Мезенцева.

Николай Владимирович пребывал в благодушном настро­ении. Он только что вернулся из Ямбургского уезда, где при церкви святой Екатерины артельщики заканчивали строи-тельство каменной сторожки и деревянного домика для при­чта. Работы велись на пожертвования генерал-адъютанта, а еще раньше на его же деньги храм обнесли валом и укрепили булыжником.

Мезенцев исповедовался и причастился Святых Тайн; мо­лился в тот вечер долго, и молитва была теплой, после нее нахлынули воспоминания — о детстве, гвардейской юности, службе в Преображенском полку, о боевых переделках на Балканах, в охваченной бунтом Польше. Его радовало и то, что к месту припомнились строки из служебного циркуляра III Отделения: «охранение прикосновенности прав и спокой­ного совершения обрядов Церкви Православной». Да, да, конечно, и для этого он служит! И не он один — все сотовари­щи по Корпусу. Радовало и лицо настоятеля отца Кирилла — загорелое крестьянское лицо мудреца и исповедника, — с ко­торым они после долго пили чай; батюшка говорил, а Мезен­цев слушал, и тихая речь иерея успокаивала напряженные не­рвы, рассеивала сомнения, укрепляла ослабевшее сердце.

— Вот ведь как, вот ведь, — прихлебывал священник из широкого стакана. — Забывают высоковыйные, что источ­ник власти на земле один — Бог Всемогущий. Республику им. Обезумели в упоении мятежа, коего основа — грех гор­дыни, восхищение права Божиего на самовластье. Власть не для себя существует, а ради Бога.

«Да я же это знал. Но отчего стало так покойно на душе?» — думал Мезенцев по пути в Петербург.

Он оборвал воспоминания, вслушиваясь в доклад началь­ника «черного кабинета». А тот, видя отрешенный взгляд Ни­колая Владимировича, никак не мог собраться с мыслями.

— Говорите же, Антон Иванович! — ободрил Лидерса гене­рал-адъютант. — Ибо перлюстрация. Ни во что не вмеши­ваясь, она все открывает. Никем не видимая, на все смотрит, не правда ли?

— Истинно так! — подхватил Лидерс. — И Государь узна­ет сокровенные чувства подданных и нужды их, и слышит и вопль невинного и замыслы злодея.

— Каковы же замыслы?

— Расшифрована тайнопись.

— Тайнопись. — дрогнули губы Мезенцева; он снова за­думался. — Удивительно, и Христос ведь говорил загадками, притчами. Тоже шифр? Согласитесь, Антон Иванович! И не всякому открывается. Вот, к примеру.. Вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге и было по­топтано. а иное упало на камень. А иное, вы помните, упа­ло на добрую землю. И. Принесло плод сторичный.

Нет, никак он не мог забыть впечатление от беседы с отцом Кириллом.

— Но. Установлены имена нигилистов. — лицо Лидерса от напряжения пошло пятнами.

— Похвально, — рассеянно улыбнулся генерал-адъютант. — И кто же сеятель? Снова шифр? Притча? Конечно, Сын Бо­жий! Он не перестает сеять доброе в наших душах. Он вышел не затем, чтобы погубить земледельца или выжечь страну, но затем только, чтобы сеять. А эти. Да, ваши злоумышленни­ки — что они, преисполненные гордыни, сеют?

— Я давеча докладывал. — вздохнул Лидерс. — О Крав- чинском. Вскрыли послание. Тоже написал. «Сказку о Муд- рице Наумовне». Еще о копейке. Потаенные книжонки.