Великие адмиралы

Миссолонги был маленьким живописным городом, построенном на берегу бухты. Он стал центром сопротивления туркам в материковой Греции. Город был окружен с моря и суши огромными силами турок, но его защитники вписали славную страницу в историю Греции. В городе начался голод, однако его жители предпочли есть кошек, собак и других животных, чтобы не сдаться.

Миаолис был полон решимости не бросать жителей Миссолонги на произвол судьбы. Он собрал эскадру из 40 или 50 судов с боеприпасами и продовольствием, которые были так нужны в городе. 22 июля 1825 года он дал бой турецкой эскадре из 56 кораблей, в том числе 8 фрегатов, которая блокировала Миссолонги. Миаолис не пытался нанести противнику потери, он хотел отвлечь его от бухты, что позволило бы транспортам со снабжением прорваться в Миссолонги. Усмирив свой пылкий нрав, умелыми маневрами Миаолис увлек противника за собой, и 5 кораблей проскочили в город. После этого не приходится удивляться, что благодарные жители называли бастионы и батареи в честь греческих адмиралов: Миаолис, Сактурис, Канарис…

Хотя силы вражеского флота, блокирующего Миссолонги, увеличились со 135 до 145 кораблей, Миаолис решил повторить свою попытку доставить продовольствие и боеприпасы в Миссолонги. В конце января он сумел доставить в город продуктов еще на 2 месяца. Когда в начале апреля он вернулся в третий раз, оказалось, что войска Ибрагима захватили греческие укрепления на входе в бухту и полностью отрезали Миссолонги от моря. Миаолис отправил Центральному революционному совету депешу с требованием прислать суда с малой осадкой, а сам начал разрабатывать план прорыва в бухту. Однако прежде чем адмирал приступил к его выполнению, голод вынудил жителей Миссолонги принять отчаянное решение. В ночь на 22 апреля все жители города, военные и гражданские, попытались прорваться через вражеские линии. К рассвету из них уцелела лишь горстка.

Падение Миссолонги и распространение влияния турок по всему Пелопонессу поставили под сомнение будущее революции. Однако в то же время крепло по всей Европе движение филэллинов, которых вдохновляла героическая оборона Миссолонги. Все это увеличивало вероятность вмешательства ведущих европейских держав. Займы, выданные английскими банками революционному совету, привели к установлению особенно прочных связей между Греций и Англией. В июне 1825 года вожди революции выпустили прокламацию, выражая желание доверить борьбу за свободу и независимость Греции королю Георгу IV. (Как командующий греческим флотом Миаолис был одним из подписавших эту прокламацию.) Король отклонил это предложение. Впрочем, положение Георга IV тоже было сложным, так как на него давили британские кредиторы, требуя назначить адмирала Джорджа Кохрейна, лорда Дандональда, командующим греческим флотом. Поэтому английский король не дал революционным лидерам возразить, и в феврале 1827 года Кохрейн прибыл в Грецию. Он был назначен главнокомандующим и полностью отвечал за ведение морской войны.

А что Миаолис? Бывший командующий греческими морскими силами теперь командовал новым фрегатом «Эллас» (2200 тонн), построенным в Соединенных Штатах. Американец, который служил офицером в греческом флоте, рассказывал: «Я лично слышал, как Миаолис говорил, что охотно передаст командование своему отважному союзнику Кохрейну, и что, если это принесет пользу его стране, он сам готов служить даже юнгой».

Вклад Кохрейна в революционную борьбу не оказал серьезного влияния на ее исход. Под сильнейшим давлением общественного мнения правительства Великобритании и России предложили Оттоманской империи даровать Греции автономию. Султан отказался. Это привело к тому, что в июле 1827 года был заключен союз между Великобританией, Францией и Россией с целью оказать помощь грекам в завоевании независимости. Одновременно в Эгейское море был отправлен объединенный флот под командованием адмирала сэра Эдварда Кодрингтона, «чтобы помешать расширению военных действий». 20 октября флот Кодрингтона вошел в порт Наварин, расположенный на западном побережье Пелопонесса, где стоял на якорях турецко-египетский флот. Внезапно началась стрельба, причем обе стороны обвиняли в этом противника. Началась последняя крупная битва деревянных кораблей. К концу дня оттоманский флот был уничтожен, и независимости Греции больше ничто не угрожало. Вскоре после этого Кохрейн сдал командование греческим флотом и вернулся в Англию.