Великие адмиралы

Учитывая характер Каннингхэма и сложившуюся ситуацию, следует признать, что иное решение было просто невозможно. Его природная агрессивность была отточена блестящим интеллектом, и она помножилась на многолетний опыт и упорные тренировки. Наступил тот критический момент, к которому он готовился всю жизнь. Требовалось принять единственно верное решение. Разумеется, его моряки, испытывавшие «здоровое презрение» к итальянскому флоту, не ждали ничего иного. В 20.37 Каннингхэм отправил вперед 8 эсминцев под командой капитана 1 ранга Филипа Мака, чтобы атаковать противника торпедами. Сам адмирал вместе с линкорами двигался следом. Результат был описан в начале главы. «Фиуме» и «Зара» разлетелись на куски под залпами тяжелых орудий, «Пола» был добит эсминцами Мака. Также были потоплены 2 итальянских эсминца. И за все это англичане заплатили потерей всего 1 «Альбакора» во время атаки итальянского линкора.

К сожалению, Каннингхэм тоже поддался горячке боя и в 23.32 отправил радиограмму: «Всем силам, не ведущим бой с противником, отойти на северо-восток». Так он намеревался отвести как можно больше кораблей «подальше от свалки эсминцев. Приказ был отправлен под впечатлением, что крейсера поддерживают контакт с противником». К сожалению, крейсера в бою не участвовали. Придхэм-Уиппел истолковал «очень плохой» сигнал в буквальном смысле и прекратил погоню. Так как Каннингхэм отвел свои линкоры подальше от опасности на восток, остатки итальянского флота получили возможность удрать.

Вероятно, более интенсивные штабные учения позволили бы найти точную формулировку приказа, не допускающую двоякого толкования. Однако Каннингхэм был достаточно великим человеком, чтобы признать свою ошибку.

«Оглядываясь назад, на сражение, которое теперь официально известно как бой у Матапана, я могу признать, что было несколько дел, которые можно было выполнить лучше. Однако спокойное рассмотрение предмета из мягкого кресла, когда имеется полная информация о происходившем, сильно отличается от управления боем ночью с мостика корабля в присутствии неприятеля. Постоянно следует принимать решения, на что отпущены считанные секунды. Быстро перемещающиеся корабли, проносящиеся совсем рядом, и грохот орудий не облегчают размышлений. Один тот факт, что бой происходил ночью, настолько сгущает туман над сценой, что кое-кто из участников может остаться в полном неведении относительно истинного положения дел. И все-таки, оглядываясь назад, я не могу найти объяснения решению отвести линкоры столь далеко на восток после боя с крейсерами, так же, как не вижу достаточного основания для приказа кораблям, не ведущим бой с противником, отойти».

Однако радость Каннингхэма приугасла ненадолго, так как результат боя оказался очень значительным. Уничтожение 3 тяжелых крейсеров устранило угрозу гораздо менее сильным британским крейсерским силам. Более важно то, что итальянский флот получил еще один болезненный урок, показавший его слабость, и потому до осени больше не выходил в море. По словам самого Каннингхэма, успешная эвакуация британских войск из Греции и с Крита «происходила под прикрытием боя у Матапана». Воздушная угроза оставалась достаточно сильной, но Каннингхэм сумел удержать моральный дух флота на исключительно высоком уровне, в очередной раз показав себя незаурядным командиром. [79]

Ни разу больше адмиралу Каннингхэму не привелось участвовать в крупных сражениях. До конца войны ему приходилось проявлять лишь свои дипломатические и политические таланты. В апреле 1942 года Каннингхэм возглавлял делегацию Адмиралтейства на переговорах в Вашингтоне. После этого он вернулся на Средиземное море в качестве главнокомандующего экспедиционными силами союзников, высадившимися в Северной Африке в ноябре 1942 года. В начале 1943 года он получил звание адмирала флота и занял пост главнокомандующего Средиземноморским театром военных действий. Каннингхэм руководил высадками в Сицилии и Салерно. В сентябре 1943 года ему выпало удовольствие присутствовать при сдаче итальянского флота.