Великие арабские завоевания

Муса между тем принимал к себе множество беглецов из разных арабских племен. На юге в Систане взбунтовалась арабская армия, которой осточертела долгая, трудная и безнадежная кампания в суровой неблагодарной стране. Под предводительством Абд аль-Рахмана ибн аль-Асхата они двинулись на Ирак, чтобы свергнуть власть Омейядов. Халиф Абд аль-Малик и его правая рука Хаджадж оказались им не по силам, мятежники были разбиты, и уцелевшие бежали на восток. Восемь тысяч из них собрались в Тирмиде у Мусы.

Теперь Муса располагал большими силами, но объединяла их только ненависть к Омейядскому режиму. Отношения между арабами и другими племенами, вероятно, были натянутыми, и Муса, конечно, понимал, что для обращения с его войском требуется немалая осторожность и дипломатия. Хурайт и иранские князья были честолюбивы. Они предлагали Мусе перейти Оке, изгнать омейядского наместника и захватить всю власть над провинцией Хорасан. Они рассчитывали превратить Мусу в свою марионетку и свести на нет полвека мусульманского владычества. Арабы в армии Мусы относились к этой идее с подозрением, не видя в ней выгоды для себя: Омейяды либо нанесут контрудар, потому что запросто отдать весь Хорасан они не могут, либо иранцы станут править провинцией к своей выгоде. Они убедили Мусу избрать более скромную цель — изгнать правительство Омейядов из пределов Трансоксании, чтобы, как они выражались, «мы сами могли питаться этой страной».

Этой цели достигли без особого труда, после чего князья Трансоксании отправились по домам, надеясь, конечно, что навсегда покончили с арабской угрозой своей родине. Муса правил Термидом, Хурайт и Табит были его первыми министрами. Подати текли рекой, и Муса входил в силу. Однако многие из его арабских сторонников не одобряли влияния иранских чиновников, уверяя Мусу, что те замышляют измену, и подговаривая убить их. Первое время он не слушал клеветников, отвечая, что не может предать людей, которые так много сделали для него, но мало-помалу он поддался их уговорам.

Между тем Муса столкнулся с более насущной угрозой. Иранские князья видели в нем союзника, но кочевники-тюрки держались другого мнения. Они собрали войско, которое арабские источники, безусловно с некоторым преувеличением, оценивали в 70 000 воинов в заостренных шлемах. Характерные остроконечные шлемы Средней Азии противопоставляются здесь округлым шлемам арабов. Эта мощная атака тюрков, если она в самом деле имела место, дает автору истории еще одну возможность показать военное искусство Мусы и его хитроумие. Муса, подобно многим его современникам, командовал сражением, восседая в кресле в окружении 3000 тяжеловооруженных всадников. Он позволил тюркам прорваться в предместье Тирмида и спокойно сидел, поигрывая своей секирой, пока не увидел, что настал подходящий момент обрушиться на них и выдворить из города. Тогда он вступил в битву, после чего спокойно вернулся на свое кресло. Устрашенные тюрки, по словам повествователя, бежали перед ним, уподобляя его великому иранскому герою (и их противнику) Рустаму.

В следующем эпизоде тюрки захватили на выпасе стадо Мусы. Муса тяжело переносил оскорбление, отказывался от еды и «играл своей бородой», обдумывая план мщения. Он решил предпринять еще одну ночную атаку. Взяв 700 человек, он подобрался по сухому руслу, скрытому растительностью по берегам, к самым укреплениям тюрков. У земляных укреплений арабы дождались, когда скот утром выгнали на пастбище. Тогда они окружили пастухов, убили всех, кто сопротивлялся, и отогнали стадо домой.