Великие арабские завоевания

Масштаб убийств и разрушений в Истахре, кажется, несравним ни с одним городом на западе и в центре Ирана. Это единственный случай, когда упоминается применение осадных машин против укреплений, и единственный известный случай резни такого масштаба. Кроме того, по-видимому, имела место сознательная попытка уничтожить главные символы персидской религии, храмы огня, и конфисковать их имущество: некий Убайдаллах ибн Аби Бакра, как рассказывали, добыл 40 миллионов дирхемов, «гася огни, уничтожая их храмы и собирая дары, оставленные в них паломниками-зороастрийцами». Хотя подробности почти неизвестны и мы не располагаем персидскими сообщениями для сравнения с лаконичным арабским повествованием, представляется, что в Фарсе, и особенно в Истахре, захватчики встретили более упорное сопротивление, чем где бы то ни было в Иране. Возможно, роль провинции как колыбели и родины сасанидской династии заставила местное население с таким упорством сражаться с захватчиками.

От Фарса Абдаллах ибн Амир продолжил движение на восток, по пятам Йездгерда III, бежавшего из Истахра до его падения. Тот быстро добрался до провинции Кирман. Ее главные города, в том числе Бам и затем столичный Сирджан, пали быстро. Нам рассказывают, что многие жители предпочитали покинуть свои дома и земли, чем жить под властью мусульман. Арабы заселили оставленные ими участки.

Провинция Систан, или Сиджистан, лежит к северу и востоку от Кирмана. В наше время это почти не обитаемая и не подчиненная никаким законам область на ирано-афганской границе. Ее бич — резко континентальный климат, при котором летом дневные температуры достигают 50 градусов, а зимой голую землю выметают бураны. Эта пустынная местность испещрена бесформенными остатками древних зданий, построенных из рассыпающегося со временем сырцового кирпича. Но земля эта была такой не всегда, а стала необитаемой, возможно, после нашествий монголов и Тимуридов в XIII-XIV веках. Провинция была обязана своим процветанием водам реки Гильменд, несущей талые воды с гор Гиндукуша в Афганистане на равнину. Как и реки Мургаб в Мерве и Заравшан в Самарканде и Бухаре, эту реку, прежде чем она затеряется в пустыне, можно использовать для орошения полей. Ранние исламские путешественники с похвалой отзываются о полях и урожаях этой местности, превратившейся теперь в безлесную пустыню. Систан получил свое название от саков, индо-иранского населения, игравшего важную роль в парфянскую эпоху: одетая в кольчуги конница саков была важной частью парфянской армии, прославленной победой над римским военачальником Крассом у Карр в 53 году до н. э. Ко времени мусульманских завоеваний о саках успели забыть, но жители Систана сохранили репутацию закаленных воинов, хотя большинство их сражалось пешими.

Систан играет также роль как сцена некоторых событий из персидского национального эпоса «Шахнаме». Эта провинция была родиной великого героя Рустама, рыцаря без страха и упрека в древней иранской традиции. Сцена, в которой Рустам в неведении убивает своего сына Сухраба, — одна из самых драматических во всей поэме. Истории эти, в том виде, в каком дошли до нас, записаны поэтом Фирдоуси в начале XI века. На деле легенды о Рустаме были хорошо известны к началу исламской эры, причем не только в Персии, но и на Аравийском полуострове. Нам рассказывают, что их повторяли в Мекке при жизни Пророка, отвлекая легкомысленные умы от его проповеди. Неизвестно, сколько исторической истины кроется в этих легендах, но в начале исламской эры путешественникам еще показывали так называемую «конюшню Ракша», прославленного скакуна Рустама.

Ко времени завоевания провинция славилась знаменитым храмом огня в Каркуйе. Он пережил мусульманское завоевание и еще действовал в XIII веке, когда, говорят, имел два купола, «возведенных во времена Рустама Сильного». Огонь, которому никогда не давали погаснуть, скрывался под куполами. Жрец, поддерживавший его, сидел поодаль, закрыв рот вуалью, чтобы не осквернить огонь своим дыханием. Он питал огонь тамарисковыми поленьями, дававшими серебристые языки пламени. Мы не знаем, когда был уничтожен храм, однако он мог стать жертвой хаоса, воцарившегося в этих местах при вторжении Тимура в конце XIV века.

Кроме того, Систан давал приют и маленькой христианской общине. Здесь, на востоке Сасанидской империи, все христиане были несторианского толка, то есть принадлежали к восточной сирийской церкви, которую ортодоксы в Константинополе считали еретической. Типично, что большая часть сведений об этой общине дошла до нас в результате диспута об избрании соперничавших епископов в 544 году, когда патриарху Ктесифона пришлось нарушить компромисс, согласно которому один епископ оставался в столице Зарандж, а другой — восточнее, в Бусте, принадлежащем теперь южному Афганистану. Христианский текст, составленный в 850 году, упоминает также монастырь Святого Стефана в Систане, однако история и местонахождение этой обители совершенно неизвестна.