Великие арабские завоевания

Иллюстрации и фотографии

Введение. ВОСПОМИНАНИЯ О ПРОШЕДШЕМ

Наше понимание хода арабских завоеваний VII и VIII веков основывается на письменных и, в некоторой степени, археологических источниках. На первый взгляд кажется, что этих источников более чем достаточно: многочисленные страницы арабских хроник любовно и с восхищением описывают эти победы во всех подробностях. Завоеванные народы, особенно христианские священники всех исповеданий, добавляют к ним иную точку зрения, в то время как археологические свидетельства, особенно из стран Леванта, вносят еще одну. Однако при ближайшем рассмотрении все эти источники оказываются не так ясны и легко применимы, как кажется поначалу: все они требуют отсева и осторожности в применении. Кроме того, несмотря на длину повествований, многие аспекты завоевания остаются для нас практически неизвестными.

Любое историческое исследование неизбежно оформляется в зависимости от источников, на которых основывается. Отчасти это вопрос надежности источников: можно ли верить тому, что читаешь? В самом простом случае вопрос сводится к тому, кто писал текст, что он хотел передать и насколько склонялся на ту или иную сторону. Однако источники определяют исследование не только в отношении их надежности и, отчасти, пристрастности. Интересы авторов и компиляторов определяют, какие именно вопросы мы можем ставить. Например, в исследовании арабских завоеваний мы можем задать вопрос, какие шли сражения и кто в них участвовал. Однако если мы хотим получить больше подробностей этих сражений: узнать, почему одна сторона победила, а другая потерпела поражение, — мы упираемся в стену неведения, поскольку авторы, на которых мы опираемся, просто не задавались такими вопросами. Уровень и область обсуждения определяются древними авторами, и существует много дорог, остающихся попросту зарытыми для нас. Невозможно составить историю мусульманских завоеваний со множеством точных карт сражений, любимых большинством военных историков, — карт, на которых части пехоты обозначены черными квадратиками, а жирные стрелки указывают маневры кавалерии. Если эта книга не затрагивает многих вопросов, обычно обсуждающихся в исследованиях по истории войн — например, интендантство и снабжение продовольствием, — то не потому, что эти темы не интересны, а скорее потому, что мы не имеем сведений, позволяющих осветить их. Понимание ограниченности и направленности документов имеет определяющее значение для понимания сильных и слабых сторон моего исследования арабских завоеваний.

Завоевание арабами Среднего Востока оказало прямое влияние на жизнь миллионов людей. Многие из них были грамотны и жили в странах, где культура письменности развивалась на протяжении тысячи лет. Однако очень немногие из них описали то, что они видели и переживали. Современные сообщения, относящиеся к критическим десятилетиям 630-х и 640-х годов, можно пересчитать по пальцам одной руки: и даже те, что у нас имеются, фрагментарны и поверхностны.

Недостаток современных свидетельств не означает, что у нас вовсе отсутствуют исторические свидетельства, на которые можно опереться. Напротив, мы располагаем великим множеством описаний, имеющих целью рассказать нам, что происходило. Проблема историка в том, что они, в большинстве своем, эпизодичны, непоследовательны и постоянно противоречат друг другу — а иногда и сами себе. Часто оказывается невозможным определить, чему верить и что принимать за достаточно точный отчет о событиях. Однако в некотором смысле более интересно понять, что они дают для понимания взглядов и отношений различных групп, сохранивших те или иные воспоминания о событиях.

Средний Восток ко времени тех первых десятилетий мусульманского завоевания представлял собой мультикультурное общество: мир, где разные языки и религии сосуществовали и смешивались в одной географической области. После победы завоевателей языком новой элиты стал арабский. Однако даже для властей существовали другие государственные языки: греческий в Сирии и Египте, среднеперсидский (пехлеви) в Ираке и Иране, латынь в Испании — и их использовали в ведении государственных дел. Спустя пару поколений начались изменения. Около 700 года, через шестьдесят или более лет после первых завоеваний, омейядский халиф Абд аль-Малик (685-705) узаконил применение в государственных делах арабского, и только арабского языка. Декрет оказался на удивление действенным. С того времени всякий, желавший занять пост в разрастающемся бюрократическом аппарате исламских государств, независимо от того, был или не был он арабом по рождению и воспитанию, должен был уметь читать и писать на арабском. Все новые записи, чеканка на монетах и надписи на дорожных верстовых столбах стали исключительно арабскими. Для большинства людей не было теперь смысла учить греческий или пехлеви, поскольку эти языки были бесполезны для карьерного продвижения. Примерно в это же время, в первые годы VIII века, начали собирать и записывать арабские предания о завоеваниях.